Илья Деревянко - Научные и научно-популярные произведения. Том 3. История разведки и контрразведки Российской империи

Вскоре в турецкой армии произошли значительные перемены. Хотя турки и сумели отбить третий штурм, но русские перекрыли Софийское шоссе, железное кольцо блокады окончательно затянулось, и для Плевны наступили последние дни. Продовольственные пайки солдат значительно уменьшились, не хватало медикаментов, началась эпидемия тифа. 27 октября Хасан передал через связного новое донесение о положении в городе, численности солдат, переменах в дислокации, расположении пороховых складов, артиллерийских батарей и количестве орудий. Связной, как потом выяснилось, сумел добраться до русских позиций, но назад не вернулся. Безрезультатно прождав его три дня, Фаврикодоров, опасаясь за судьбу важного донесения, сам отправился за линию фронта. И… чуть не погиб!

В густом тумане он заблудился, сорвался с обрыва, сильно ударился затылком, несколько часов пролежал без сознания, потом очнулся и мокрый, грязный, полуживой кое-как пришел в расположение русских войск…

А 2 ноября Хасан вновь уже находился в Плевне.

Надежды на деблокаду извне у турок не было. Оставалось одно – прорываться самим.

Русское командование прекрасно понимало: рано или поздно Осман-паша попытается вырваться из окружения. Но когда и где – неизвестно! Создать равномерно плотное кольцо войск вокруг крепости не хватало сил. Значит, необходимо выяснить точные время и место нанесения удара. Именно такое задание и получил Фаврикодоров.

Он продолжал торговлю рахат-лукумом, шедшую все хуже и хуже. Какие там сладости, когда хлеба не хватало! Все норовили взять в долг. А вот прислуга Османа-паши охотно меняла ворованный с барского стола хлеб на рахат-лукум, а заодно с удовольствием судачила о событиях, происходящих в доме господина. От них-то и узнал Константин Николаевич, что 13 ноября у Османа-паши состоялся военный совет, на котором было решено: с 25 ноября сосредоточить войска и орудия у Сыр-Базара, а 28 – 29 ноября, после массированной артподготовки, идти на прорыв. Данное сообщение – быть может, решившее судьбы осады! – русские получили своевременно, через нового связного Фаврикодорова – грека Николая Крумувалийца.

23 ноября по Плевне поползли слухи, будто турки начали покидать город. Полагая, что Осман-паша начал приводить в исполнение решение военного совета раньше намеченного срока, «Хасан» решил лично проверить это. Слух оказался ложным, но вечером, на обратном пути, Константин Николаевич испытал, пожалуй, самое жуткое из своих приключений. В темноте он споткнулся, провалился в глубокую яму со странно мягким дном, а когда поднялся и зажег спичку, то увидел, что стоит на человеческих трупах. Волосы у него поднялись дыбом. Впоследствии разведчик писал в воспоминаниях: «Мрак, окружающий меня, производил подавляющее впечатление… Стены, размоченные дождем, представляли скользящую плоскость. Положение было действительно безвыходное в буквальном смысле слова. Попадись на моем месте человек суеверный или легко подвергающийся галлюцинациям, то участь его была бы решена, и еще один новый труп прибавился бы к общей могиле… Я пробовал курить, но это не помогало. Газ, освобождающийся от сильно раздувшихся трупов, смешиваясь с табачным дымом, делался замечательно удушлив. Целую ночь мне пришлось ожидать спасителей. Раз какой-то всадник проезжал довольно близко, но на мой крик он только шибче погнал коня, принимая, должно быть, этот выходящий из-под земли голос за дьявольское наваждение. Вонь в яме была невыносимая. До самого утра я простоял на трупах, не решаясь садиться… Часов около восьми утра к яме подъехали подводы с новыми трупами. Я кое-как объяснил подводчикам мое падение и при их помощи едва живой выбрался из этой могилы… И теперь, через несколько лет, когда я вспоминаю ту ужасную ночь, то прихожу в трепет!..»

Наконец наступило 28 ноября 1877 года. Утром Осман-паша, стянув войска в мощный кулак, пошел на прорыв. Перейдя мосты, турки быстро продвигались вперед, считая, что перед ними лишь относительно слабые позиции Сибирского гренадерского полка. Однако русское командование, своевременно предупрежденное Хасаном, приготовило неприятелю хороший «сюрприз». Немного посопротивлявшись, сибирцы отступили. Окрыленные успехом турки продолжили развивать наступление, подтянули резервы и полностью вышли из-под защиты укреплений крепости. И тогда на них внезапно обрушился мощный перекрестный огонь, ударили свежие русские полки. Упорное сражение продолжалось несколько часов. В конечном счете русские умелым маневром вышли туркам в тыл. Началась резня…

С высокого холма по ту сторону реки за разгромом турецкой армии наблюдал Константин Фаврикодоров. Слезы облегчения и радости текли из его глаз, а ненавистная маска Хасана медленно сползала с лица…

В два часа дня раненный в бою Осман-паша выслал к русским парламентеров с белым флагом и с соглашением на безоговорочную капитуляцию. Сорокатысячная армия перестала существовать. Шесть тысяч турок были убиты и ранены, а оставшиеся тридцать четыре тысячи сдались в плен. Наши потери составили тысячу шестьсот шестьдесят солдат и пятьдесят семь офицеров. Кровавая пятимесячная осада завершилась. 30 ноября 1877 года в поверженную крепость триумфально въехал император Александр II. Падение Плевны стало переломным событием в ходе войны 1877 – 1878 годов, предрешившим успех всей кампании…

Балканские славяне освободились, наконец, от многовекового турецкого ига. Россия ликовала и чествовала героев-победителей: генералов М.Д. Скобелева, И.В. Гурко, М.И. Драгомирова, Э.И. Тотлебена и других. А человек, внесший, пожалуй, решающий вклад в успех под Плевной (а соответственно, и в общую военную победу), остался в тени. Фаврикодоров от тяжких душевных и физических перегрузок заболел и всю зиму пролежал в Плевне. Когда Константин Николаевич поправился, война уже закончилась, и командование больше не нуждалось в его услугах. Он не получил ни ордена, ни медали. Вместо награды полковник Н.Д. Артамонов выдал разведчику следующий документ: «Во время служения Константин Фаврикодоров исполнял честно и добросовестно, по мере сил и возможностей, возложенные на него важные поручения, рисковал жизнью, подвергался лишениям при исполнении своих обязанностей и оказал русской армии услуги, в особенности имевшие большое значение во время осады и взятия плевненских укреплений… Удостоверяю моей подписью с приложением моей печати. 2 мая 1879 года».

В 80-х годах XIX века К.Н. Фаврикодоров опубликовал свои воспоминания в журнале «Исторический вестник», но современники не обратили на них серьезного внимания, а последующие поколения и вовсе забыли.

«Он жил под чужим именем и умер в безвестности» – не такова ли судьба большинства разведчиков?!