Ричард Левинсон - Всемирная история сексуальности

Не преуспели в превращении стариков в юношей и операционные методы, которые сделали австрийского физиолога Евгения Штайнаха и русского Сержа Воронова (практиковавшего во Франции) такими сенсационными фигурами в 1920-е годы. В отдельных случаях оказывалось возможным восстановить генеративную силу или остановить наступление импотенции, но успех был слишком сомнительным, а стоимость лечения слишком высокой, чтобы прочно укорениться. Операция по омоложению осталась несколько сомнительной привилегией богатых людей. Несмотря на достигнутый прогресс, нельзя сказать, что с момента открытия гормонов физическая интенсивность или продолжительность половой жизни заметно увеличилась.

Еще большие надежды возлагались на эксперименты, направленные на воздействие на дифференциацию полов и, возможно, на искусственное преобразование половых органов и функций. В этой области Штайнах также был одним из пионеров. Не меньший авторитет, чем Зигмунд Фрейд, подтвердил, что Штейнах в одном из своих экспериментов преуспел в превращении самца в самку и самки в самца, «психосексуальное поведение животного меняется в соответствии с соматическими половыми характеристиками и одновременно с изменением в них».

С тех пор эти эксперименты были повторены с улучшенной техникой и расширены в Европе, Америке и Японии. Очень обширные половые изменения были вызваны у лягушек, птиц, мышей, кроликов и многих других существ удалением или трансплантацией желез и инъекциями гормонов. Эксперименты такого рода были недавно проведены — правда, с небольшим успехом — на обезьянах (Данчаков в 1950 году) и даже на человеческом эмбрионе (Дэвис и Поттер в 1948 году). После каждого успешного эксперимента публика убеждалась, что скоро можно будет выбрать мальчика или девочку, и что взрослый, недовольный своим полом, сможет изменить его.

На самом деле, случаи, о которых иногда сообщается в газетах, когда мужчины превращаются в женщин и наоборот, относятся исключительно к физически ненормальным людям — половым промежуточным звеньям — чей сексуальный характер был развит более сильно, в том или ином направлении, гормональным лечением или операцией. Мы всё ещё далеки от подлинного изменения пола нормального человека, а также от определения по желанию или искусственного изменения пола человеческого эмбриона. Существует много доказательств гипотезы о том, что предрасположенность эмбриона является бисексуальной. Мы примерно знаем, как происходит дифференциация, и кажется вероятным, что гормоны играют в этом большую роль, но как решительно влиять на дифференциацию — это всё ещё одна из нерешенных загадок науки. Если бы эта загадка была однажды решена и люди могли бы свободно решать, сколько мальчиков и сколько девочек должно родиться, последствия этого намного превзошли бы последствия любой сексуальной революции, известной до сих пор истории.

Сексуальная жизнь человечества — это не улица с односторонним движением. Во все времена на ней были встречные течения, перекрестки, дорожно-транспортные происшествия; и законодатели, пытающиеся заставить всех идти в одном направлении, всегда терпели неудачу. Мужчины, которые пытались регулировать сексуальную жизнь на основе строгой моногамии, не смогли предотвратить дорожное движение, возникающее на дорогах, где действуют совсем другие правила.

Этот старый опыт теперь снова оказался верным в Америке. Всего лишь поколение назад сексуальные привычки в Соединенных Штатах казались совершенно иными, чем в европейских странах. Действительно, каждый новый большой контингент иммигрантов привозил с собой из своей страны происхождения свои собственные привычки в отношении супружеской верности, добрачных половых сношений и проституции. Жизнь в южных штатах, особенно в Новом Орлеане, где сохранились остатки французского поселения, была несколько слабее, чем на севере; в государствах с большим итальянским населением рождаемость была выше, чем в районах германской иммиграции. Однако даже в сексуальном отношении американский «плавильный котел» оказывал своё объединяющее действие. Пуританский дух английских колонистов определил государственный моральный кодекс и заставил подчиниться ему все остальные тенденции.

Последний шаг к стандартизации сексуальной морали был сделан в 1887 году, когда мормонам было запрещено практиковать полигамию. После этого не существовало ни государства, ни секты, ни ассоциации, которые имели бы право публично отступать от господствующих норм половой жизни. Действительно, большинство законов о сексе всё ещё принимались Штатами, а не федеральным правительством, и поэтому они отличались большей вариативностью, чем в европейских странах, но различия в законе были перевешены сильным социальным давлением, которое распространилось на всю страну. Сексуальная распущенность навлекала на себя клеймо позора, против которого не помогали ни физическое обаяние, ни остроумие. Американская литература не производила ядовитых цветов из сада Бодлера, американская живопись не давала никакой заметной дани сексу. Ни один американский Фрагонар, Мане или Тулуз-Лотрек не подвергал опасности нравственность. Любителям обнаженной натуры приходилось тайком ввозить ее из Европы или приобретать иным способом.

Конечно, всегда находились мужчины и женщины, которые нарушали писаные или неписаные законы сексуальной морали, но они были вне закона и не заслуживали пощады. Ни в одной другой стране половой элемент не играл столь малой роли в бизнесе, и прежде всего в политике, как в Соединенных Штатах. История Америки так же бедна на великие секс-скандалы, как и богата на великие финансовые скандалы. Никогда, ни во внутренней, ни во внешней политике, американский государственный деятель не был во власти какой-либо соблазнительной женщины. Из тридцати четырех президентов США только один — Джеймс Бьюкенен — не был женат, и не было ни одного случая управления власти нижними юбками. Вашингтон казался надежной защитой от сексуального демона.

Но даже в этой образцовой стране целомудрия и супружеской верности, которая выглядела как окаменелая Викторианская Англия, секс начал поднимать голову, когда четыре миллиона мужчин были призваны под знамена в Первую Мировую войну. Война показала американцам, что есть и другие мужья и другие жены, кроме их собственных, и закончилась 300.000 разводами. Золотой дождь 20-х годов привел к коммерциализации любви, какой Америка раньше не видела, а бедствие 1930-х годов способствовало тайной проституции за пределами того, что знала Европа. Но завеса пуританской чопорности всё ещё оставалась нетронутой. Она была разорвана в клочья во время Второй мировой войны, когда обученные психологи учили военные власти, что нельзя помещать секс в холодное хранилище на время длительной кампании. Никогда со времен экспедиции Наполеона в Египет сексуальные потребности армии не удовлетворялись так научно. Место настоящей сексуальной жизни должно было быть заполнено сценическим сексуализмом, на сцене действовали хорошенькие актрисы и кинозвезды, эротические песни и слабо приправленные приколы.