Льюис Мамфорд - Миф машины

Разумеется, капитализм — отнюдь не современное явление. Здесь мы понимаем под капитализмом перевод всевозможных товаров, услуг и энергий в отвлеченные денежные понятия, причем основным предметом приложения человеческих сил становятся деньги и торговля, а выгоду получают прежде всего собственники, которые идеально подготовились к тому, чтобы рискнуть своими сбережениями, вложив их в новые предприятия, и жить на доходы от уже действующих промышленных и торговых организаций. При такой трактовке капитализма можно считать, что он впервые появился в зачаточной купеческой форме уже вскоре после возникновения царской власти и стал принимать все более четкие корпоративные формы по мере роста капиталовложений. Хотя возможность получения прибыли впервые появилась благодаря контролю над землями и взиманию арендной платы, капиталистические предприятия со временем распространились и на такие области, как кораблестроение, морская торговля, разработка копей и выплавка металлов, которые требовали крупных вложений, — при том условии, что эти предприятия оставались слишком маленькими или слишком сложными, чтобы ими могла управлять неуклюжая государственная бюрократия.

По мере более глубокого знакомства с древними месопотамскими и египетскими документами, начинает представляться вероятным, что частному капитализму (если не частному бартеру) мог предшествовать государственный капитализм, при котором купец выступал в роли государственного чиновника; начиная с XIII века капитализм многое перенял от дисциплины монашеской организации, но при этом он лишь следовал более ранним обычаям регламентации, установленным первоначальной мегамашиной. Капиталистов — землевладельца, купца, перекупщика — на этих ранних стадиях можно (пусть немного нелицеприятно) уподобить шакалам, которые кормились менее привлекательными остатками царской львиной добычи.

Действительно, торговля, промышленность и банковское дело долгое время оставались зависимыми от власти суверена. Их прибыль и привилегии постоянно сходили на нет во время войн, когда разрушались города и разграблялись храмы, сокровищницы и дома богатых горожан, а в мирное время не давали покоя непрерывные вымогательства, поборы и неоправданно обременительные налоги, сумму которых нередко намеренно завышали нечестные чиновники-мытари.

Чтобы достичь процветания, меркантильному капитализму приходилось охватывать своей деятельностью регион столь же обширный, как какая-нибудь империя, и рисковать средствами куда большими, чем отваживался кто-нибудь из купцов-одиночек. Капиталистам требовались особые проницательность, ловкость, изворотливость и предприимчивость, чтобы избежать всех мыслимых опасностей; и не удивительно, что уже с самых древних времен алфавит, чеканные монеты и арабские цифры заносили в новые края чаще всего именно люди, промышлявшие внешней торговлей или эксплуатацией колоний. Марко Поло не был ни первым, ни последним из таких искателей приключений; а Якоб Фуггер, Ротшильд и Джон Д. Рокфеллер, каждый в свою эпоху, явились воплощениями этого человеческого типа.

Классическая теория накопления капитала была впервые сформулирована в средние века, и не экономистами, а учеными мужами в их сугубо богословском учении о «сокровищнице спасения»: накапливая земные заслуги путем воздержания и самопожертвования, мы тем самым приуготовим себе огромную награду уже на Небесах. В XIII веке один из таких теологов, Винсент де Бовэ, убеждал людей трудиться не просто для прокорма, но и ради накопления, которое привело бы к дальнейшему возрастанию богатств. Ученые, настойчиво повторяющие анахроничное утверждение Макса Вебера, что дух капитализма равняется протестантизму, вынуждены просто закрывать глаза на многочисленные средневековые данные, противоречащие этому взгляду.

Протестантизм в том виде, в каком он впервые появился в XII веке в учениях купца-еретика Пьера Вальдо [97] Вальдо Пьер — зачинатель движения приверженцев ср.-век. ереси (вальденсов), зародившейся в конце 12 в. в Лионе. Вальденсы призывали к «евангельской бедности», к аскетизму; выступали против католической церкви, отвергали необходимость духовенства как особой категории. , был, по сути дела, яростным протестом против нового капитализма и покаянной попыткой вернуться к образу жизни ранних христиан, презиравших земные блага и коварные искусы торговли. Общественные взгляды вальденсов, уиклифитов, лоллардов, бегинов и анабаптистов [98] Уиклифиты — последователи Джона Уиклифа (между 1320 и 1330–1084), англ, реформатора, идеолога бюргерской ереси. Предшествовали Реформации. Лолларды — народные проповедники, участники антикатолического крестьянско-плебейского движения в Англии и др. странах Западной Европы (впервые появились в Антверпене в нач. 14 в.) Анабаптисты (от греч., anabaptizo — вновь нагружаю, т. е. крещу вторично) (перекрещенцы) — участники народно-радикального сектантского движения эпох Реформации и 16 в., гл. образом в Германии, Швейцарии, Нидерландах. , и в первую, и в последнюю очередь носили воинственно антикапиталистический характер; таковы же были, по сути, автократические экономические принципы и антиростовщическая полемика Мартина Лютера.

После Вальдо, спустя век, Франциск Ассизский совершил сходную попытку возродить каждодневным смиренным трудом главное учение раннего христианства, но неослабный гнет капиталистической экспансии обрек его стремление на неудачу: бедность не способствовала накоплению капитала, а добровольное служение ради блага общины лишь нарушало новую систему оплаты труда, пришедшую на смену кабальным отношениям. Сама папская власть, осмотрительно включившая францисканский орден в состав официальной Церкви, недавно провозгласила (устами папы Иоанна XXII), что распространенное представление, будто ранние христиане действительно практиковали коммунизм, — подлежащая проклятью ересь.

Страсть к деньгам, указывал Фома Аквинский, не знает пределов, тогда как все природные богатства, принимающие конкретное обличье пищи, одежды, мебели, домов, садов, полей, — имеют строго очерченные границы производства и потребления, диктуемые природой самого товара, а также органическими потребностями и возможностями его потребителя. Бытующее мнение, что у человеческих желаний не должно быть никаких пределов, нелепо: сама жизнь существует в весьма узких пределах, заданных температурой, воздухом, водой и пищей; и идея, будто одни лишь деньги, или власть, позволяющая распоряжаться услугами других людей, должны быть свободны от таких ограничений, — это простое умопомрачение.

Желание обладать неограниченным количеством денег имеет такое же малое отношение к благополучию человеческого организма, как и стимуляция «центра удовольствия», который недавно обнаружили в мозгу ученые-экспериментаторы. По-видимому, этот стимул субъективно столь велик, что подопытные животные готовы подвергать себя чему угодно, вплоть до голодной смерти, лишь бы наслаждаться им. Когда капиталисты осознали природу такой гипертрофированной денежной стимуляции, некогда называвшейся проклятьем Мидаса [99] Мидас — царь Фригии в 738–696 до н. э. Согласно греч. мифу Мидас был наделен Дионисом способностью обращать в золото все, к чему бы он ни прикасался. (Прим. ред.) , — они стали или накладывать на себя руки, или покаянно ударяться в служение обществу и благотворительность.