Льюис Мамфорд - Миф машины

Культура садов, отличная от более поздней культуры полей, являлась преимущественно — почти исключительно — плодом женского труда. Совершенно очевидно, что первые шаги в сторону одомашнивания сделала именно женщина. Если эта культура и не была матриархальной в политическом отношении, она, тем не менее, носила материнский характер: опека и пестование жизни. Прежняя роль женщины как собирательницы ягод, кореньев, листьев, съедобных и лекарственных трав, сохранилась среди крестьян и по сей день: старухи-ведуньи умеют находить целебные травы и применять их «силу» для смягчения боли, снятия лихорадки или залечивания ран. Неолитический процесс окультуривания значительно расширил эту роль.

Поскольку питание стало более изобильным и регулярным, не замедлили сказаться и другие результаты, увеличившие, в свой черед, значимость домашнего очага: более богатая и разнообразная диета повышала не только сексуальные аппетиты, но и, как известно, вероятность зачатия; а постоянное жилище и обильные запасы пищи способствовали выживанию и лучшей заботе о младенцах — отчасти потому, что в деревнях оседлых жителей никогда не было недостатка в женщинах разных возрастов, которые присматривали бы за подрастающими детьми.

Таким образом, хотя точить камни было тоскливым занятием, а жить все время на одном месте тоже казалось однообразным, имелись и некоторые компенсации за ежедневную скуку. В новых условиях обеспеченности человеческая жизнь продлевалась: это позволяло накапливать больше знаний и передавать их потомству; и если отныне выживало все больше младенцев, то и стариков, служивших кладезями устной традиции, становилось все больше. Теперь, как никогда раньше, ценились уже не столько юность и отвага, сколько возраст и опыт. Демократический совет старейшин — это прежде всего неолитическое изобретение.

Однако существовало четкое различие между ранней и поздней фазами неолитической культуры, приблизительно соответствующее разнице между садоводством и земледелием, между выращиванием цветов, плодов и овощей — и выращиванием зерна. Если не считать самого дома и деревушки, первый период — это период малых емкостей: таких, как очаг, жертвенник и ниша для святынь, корзины, горшки и ямы для хранения овощей; позднее же складывается период больших емкостей, канав и каналов, полей и скотных дворов, храмов и городов. Но, в независимости от размера, особым значением наделяется имечно емкость, вместилище — не считая одного важного нового орудия, топора.

Во второй фазе главенство вновь переходит — ввиду жесткой потребности в человеческих мускулах — к мужским занятиям и мужским ролям; хотя даже после того, как охотник заново утвердил свое владычество, начав строить крепости и править городами, в религии и делах повседневной жизни женщина еще долгое время играла важную роль наравне с мужчиной, как о том свидетельствуют записи, найденные в Египте и Вавилонии. Но если мы хотим сосредоточиться на самых решающих достижениях неолита, то искать их следует в кругу интересов женщины: прежде всего, это сад — новый мутант неолитической культуры.

Средоточием всего процесса одомашнивания являлся сад: он служил мостиком, соединявшим вечную заботу о саженцах и избирательное культивирование клубней и деревьев с прополкой сорняков и высаживанием ранних колосящихся однолетних растений — таких, как эммер [15] Эммер [нем. Emmer] — разновидность пшеницы, иначе — двузернянка культурная. (Прим. пер.) , однозернянка и ячмень. Массовая культивация злаков — кульминационная точка в этом длительном экспериментальном процессе; и как только этот шаг был совершен, хозяйство обрело твердую почву под ногами.

Первое успешное окультуривание злаков не могло бы произойти на лугах или в болотах Ближнего Востока. С помощью существовавших тогда орудий — например, неолитического топора, — было гораздо легче вырубить в лесу поляну, чем удалить массивные корни трав на открытой равнине: всякому, кто хоть раз пытался справиться с такими корнями стальной мотыгой или лопатой, известно, почему. Оукс Эймс упоминает, что в Новой Гвинее используют палку-копалку длиной от десяти до четырнадцати футов, чтобы измельчить неподатливый дерн, причем орудуют ею восемь мужчин; хотя подобные коллективные усилия могли частично компенсировать отсутствие хороших орудий, совершенно очевидно, что такой метод требовал слишком больших затрат энергии, чтобы получить повсеместное распространение.

Поскольку первые сады, должно быть, возникли из обыкновения охранять клочки земли, где произрастали дикие растения со съедобными листьями или плодами, древнейшим садам, как указывает Эдгар Андерсон, наверное, была свойственна некоторая доля дикости: он наблюдал это на примере крайне разнообразных и беспорядочно разбитых садов в современных мексиканских деревушках. В подобных неолитических садах выращивалось множество разных ботанических видов: одни уже находились на пути к окультуриванию, а другие оставались сорняками, причем те растения, которые больше всего напоминали самые окультуренные сеянцы, часто и принимали за желаемый вид (такое нередко случается и сегодня с садоводами), — так что этот смешанный сад представлял собой особенно благодатную среду для всяческих скрещиваний, зачастую с помощью «добровольцев».

На ранней стадии культивации для поддержания плодородия земли не требовалось никакой скотины: если выжигания и удобрения навозом было мало, люди просто перемещались в другое место и вырубали новую поляну. Если верить трезвой реконструкции Андерсона, в неолитическом саду произрастали пригодные в пищу растения, приправы, ароматические и лекарственные травы, полезные волокна, цветы, ценившиеся за яркие краски, запах, прекрасную формы или значимость для религиозного ритуала, а также, подобно некоторым видам — как, например, настурция, — в равной степени за пищевые качества салатной зелени и за красоту. Следует отметить чрезвычайное разнообразие и отсутствие специализации, заботу скорее о качестве, нежели о количестве; и, возможно, не случайно некоторыми из полезнейших культивировавшихся растений оказывались те, что поначалу, наверное, были выбраны за яркие цвета — например, горчица, тыква, перечное дерево, бобы, дикий горошек, — или даже за их запах, как большинство ароматических растений.

Андерсон, отделяя садовую культуру от полевой, даже отождествляет последнюю с явным отсутствием интереса к цветам и декоративным растениям. Ограничив наши представления об окультуривании растений исключительно злаками, мы совершенно упустили бы из виду эту жизненно важную эстетическую сторону земледелия, затрагивавшую не только окраску и форму цветов, но и целое множество тонких вкусов и запахов, — настолько отличающихся от резкого запаха животной пищи, что многие вегетерианские народы, например, японцы, находят отвратительными телесные запахи, исходящие от европейцев-мясоедов. Хороший вкус — по крайней мере, проявляющийся в одежде и еде, — несомненно, имеет неолитическое происхождение.