Евгений Анисимов - Пленницы судьбы

Конец 1812 года оказался трагичным для Екатерины: 27 декабря, заразившись во время посещения воинского госпиталя тифом, неожиданно умер Георг. От него у Екатерины к тому времени было уже два сына. «Я потеряла с ним все», — писала Екатерина Павловна. Она впала в глубокую депрессию, и ее увезли в Петербург... Так кончилась ее тверская жизнь, так закрылись тверские Афины...

А переписка Екатерины Павловны с братом продолжалась. Екатерина и Александр, разделенные расстоянием, оказавшись в одиночестве, будто заново обрели друг друга, будто влюбились друг в друга. К этому времени Александр разорвал отношения с фавориткой Марией Нарышкиной, а Екатерина никак не могла освоиться с печальным положением вдовы. Они переписывались так часто и писали так помногу, что письма их образовали огромный том. О чем эти письма? Обо всем, что волновало их, — не будем забывать, что век тот был тогда болтливый и многословный. Но, может быть, только в этой переписке с сестрой Александр раскрывается по-настоящему, становится искренним и даже беззащитным. Екатерина великолепно чувствовала брата, они понимали друг друга с полуслова. Впрочем, честолюбивая Екатерина была верна себе и в этой переписке проявляла склонности политика, мечтая играть свою особую политическую роль в Европе, благо победа над Наполеоном подняла престиж России и возвысила ее шансы занять место более высокое и почетное. Недаром, вслед за победоносной русской армией, вошедшей в Европу, Катиш уезжает из России и почти все время проводит в столицах западных держав — там теперь делается политика, там ей теперь место. В какой-то момент влияние сестры на политику Александра стало заметно для многих, и это беспокоило политиков — они знали, сколь решительна и пристрастна честолюбивая сестра царя. Особенно запомнился всем ее визит в Англию. Екатерина вела себя на островах как полномочный представитель императора, причем была высокомерна и капризна, не всегда считалась со своеобразными нравами Британии и сразу же нажила себе врагов среди английской знати. Когда же на остров высадился Александр, оказалось, что на все происходящее в Британии царь смотрел глазами своей сестрицы, которая регулярно сообщала ему подробности о «злокозненных британцах».

А жизнь шла своей чередой — Катиш была женщиной красивой, страстной. В Англии у нее начался скандальный и бурный роман с наследным принцем Вюртембергским Фридрихом Вильгельмом. Он так увлекся Катиш, что не ограничился обычной интрижкой, а развелся с женой и предложил руку и сердце Екатерине Павловне. Она подумала-подумала, а потом и согласилась. И вот в 1816 году Катиш стала женой наследника и в том же году — королевой Вюртемберга, хозяйкой Штутгарта. Наконец обосновавшись во вновь отвоеванном у жизни гнезде, она показала себя деятельной, энергичной и щедрой властительницей, изо всех сил стремилась, как и ее сестра Мария, стать для немцев своей, настоящей немкой (что, в принципе, было нетрудно: немкой была ее бабка Екатерина Великая, немкой была и ее мать). Как и все государыни того времени, Екатерина Павловна занималась благотворительностью, просвещением — даже создала в Штутгарте немецкий вариант Смольного института и, подобно своей бабке и матери, лично пестовала его. Как и другие дочери Павла I, она была образованна, воспитанна, ее окружали толковые, знающие люди. Впрочем, в ней не было развитого эстетического чувства и склонности к искусствам. Как-то, разговаривая с великим Гёте, она стала безапелляционно утверждать, что мало ценит искусства из-за их прагматической бесполезности, разве только хороша архитектура, благодаря которой строятся полезные сооружения и дома. Суждения эти не делали чести сестре и повелительнице Гёте Марии Веймарской, отличавшейся как раз тонким эстетическим вкусом. Но вообще-то Екатерина была особа активная, честолюбивая, с широкими планами, благо деньги из России в поддержку ее амбициозных проектов приходили большие. Она вообще лелеяла мечту сделать Штутгарт — в противовес Берлину или Мюнхену — новым центром политической жизни Германии, а уж в этом центре истинным центром притяжения всех сил была она, королева, хотя и не ставшая императрицей.

Брак ее с Фридрихом Вильгельмом удался. Екатерина родила ему двух дочерей, жизнь в семье складывалась вроде бы замечательно. И полной неожиданностью для всех явилась внезапная смерть Екатерины Павловны в декабре 1818 года. Началось все с пустяка — однажды на лице королевы, в углу губ, вскочил прыщик. Ни придворные врачи, ни сама Екатерина не придали значения этой болячке. Королева даже сковырнула прыщик иголкой. Вскоре вместе с мужем она отправилась на подгородный конный завод — оба были заядлыми любителями лошадей. Целый день королева провела на холодном ветру, и к вечеру неожиданно прыщик превратился в сыпь, и она стала разрастаться, захватывая часть лица. Словом, болячка эта оказалась прогрессирующей рожей, страшным инфекционным воспалением. Лицо Екатерины Павловны покраснело, опухло, и очень быстро инфекция попала в мозг. Смерть королевы, которой не исполнилось и тридцати одного года, оказалась мучительной, но скорой. Супруг ее Фридрих Вильгельм был в шоке: «Король с каким-то упрямством отчаяния долго не хотел и не мог верить своей утрате, долго сидел он над бездыханным телом своей супруги, сжимавши в руках своих охладевшую руку ее и ждал, когда она откроет глаза...»

«Более всего мы любили Петергоф и Павловск. Мы были так привязаны к этим местам с братом Михаилом, что когда приходилось оттуда уезжать, то мы исхаживали все любимые наши места, со всеми прощались весьма нежно и препоручали свои садики, осликов, кораблики и прочее приставленному солдату...»

Так писала впоследствии королева Нидерландов Анна Павловна. По этим дорожкам Анна бегала вместе с братьями Николаем и Михаилом. Она родилась в 1795 году в Гатчине, в семье наследника престола Павла Петровича и Марии Федоровны, следом, в 1796 году, родился брат Николай, ставший потом императором, а в 1798 году — брат Михаил. Это были последние дети императора Павла I, и он особенно их любил, говорил, что если старших отобрала у него мать, то эти с ним будут всегда, и часто ласкал младших, называя их «мои барашки», «мои овечки». Это были приятнейшие воспоминания Анны о человеке, которого страшилась вся Россия... Анна помнила как смутный сон страшный день 11 марта 1801 года, когда погиб ее отец, а также ту радость, которая их охватила при известии, что они возвращаются из холодного и сырого Михайловского замка, куда их за месяц до этого перевез отец, в свои уютные детские комнаты в Зимнем дворце, где они втроем — Анна, Николай и Михаил — самозабвенно играли, причем Анна любила изображать императрицу, а братья «скакали верхом» на палочках рядом с ее «каретой», составленной из стульев. Навешивала девочка на себя и «бриллианты» — хрустальные подвески с дворцовых люстр. В отличие от своего брата Николая, ненавидевшего «несносных учителей», Анна училась с охотой и в учебе делала большие успехи. А летом их ждал зеленый рай Павловска, Гатчины или Петергофа.