Сергей Сорочан - Ромейское царство

Золотая византийская монета с эпохи Комнинов все более обесценивалась и утратила авторитет за пределами Ромейского царства. Это вело к росту цен, углублению экономического кризиса, нищете. Если в период раннего средневековья доходы византийского государства составляли не менее семи-восьми миллионов солидов, то есть около 35 тонн золота, а ко второй четверти XI в. по меньшей мере удвоились, то уже при Андронике II Палеологе (1282–1328 гг.) они едва достигали миллиона, причем наполовину обесцененных золотых — иперпиров, то есть всего двух тонн золота.

Однако глубочайшая беда Византии, да и не только ее, а всех обществ идущих по скользкому пути «цивилизации», состояла не в этом финансовом и военном упадке, обеднении и отказе от краеугольных традиций прошлого, а в том, что власть, элита страны все более жестко отделялись от народа, отказывались от подлинного обновления, реформирования, реальных преобразований или хотя бы искренних попыток их провести, и, что очень симптоматично, с конца XIII в. перестали издавать правовые нормы, направленные на создание новых структур. Тяжелое экономическое положение, потери территорий, ресурсов и богатств, политический и еще хуже — идеологический, духовный кризис, падение воинского и гражданского духа находили объяснение у современников в испорченности нравов. Служить означало не больше чем прислуживаться. Гражданский подвиг не стал обязанностью. Бывший член царского совета, критский монах Иосиф Вриенний записал по этому поводу: «Поскольку ныне добродетель изгоняется и превозносится стремление к пороку, в угоду этому дружба отвергается, взамен же вползает изобилие клеветы. Поскольку каждый брат топчет ноги своего брата, и каждый друг следует дорогой коварства. Поскольку нет ни сострадания, ни сочувствия, растет ненависть и властвует цинизм. Поскольку архонты наши несправедливы, искусные в делах алчны, судьи продажны, посредники лживы, горожане — насмешники, поселяне неразумны, все вместе взятые, мерзки». Общественный долг, патриотизм действительно превращались в пустой звук, вера уходила из сердец, а понятие самопожертвования на благо родины вызывало смех. И когда всем стало все равно, что будет со страной, она окончательно пала.

Впрочем, обязательно надо учесть, что этому способствовала в первую очередь крайне неблагоприятно складывавшаяся в последние три столетия международная обстановка. Следует подчеркнуть, что именно она сыграла определяющую роль в прекращении существования в целом все же жизнестойкого, с большим интеллектуальным запасом, способного к перестройке государства. С Востока на ромеев уже с XI в. неумолимо давили сначала сельчуки, а затем турки-османы, темп нашествий которых все более нарастал и которым провидением было предначертано стать могильщиками древней Империи, оказавшейся в упадке. Ромейскому царству в отдельные годы приходилось вести изнурительную борьбу на несколько фронтов. Уже к середине XIV в. военные разрушения приняли катастрофический характер, некогда цветущие византийские сельскохозяйственные угодья превращались в пустыню, их население гибло или выселялось. Вражеские нашествия становились сквозными, через всю оставшуюся территорию съежившейся Империи, а затем началось неотвратимое, планомерное завоевание оставшегося — европейских владений ромеев. На ромейской земле установился режим военных оккупантов, заселявших ее своими колонистами. Несомненно, именно наступление кочевого мира с Востока перемололо ромейскую цивилизацию.

В силу различных причин Византии не удалось получить существенной помощи от православных государств — Руси, Армении и Грузии. Болгарские цари и сербские короли стремились соперничать с ней, грабить ее, но в то же время сами находились в постоянном губительном противостоянии. Преследуя свои геополитические цели, они долгое время не проявляли должного внимания к проникновению и закреплению турок на бывших византийских землях, более того, не единожды неразумно обращались за помощью к османам, пока сами не стали их добычей. Внесли свою пагубную лепту и набеги на Балканы зловещих кочевников-монголов, которые иногда совпадали с изматывающими болгаро-византийскими войнами. Вообще, постоянные столкновения греков со славянскими державами Балканского полуострова все более ослабляли обе стороны перед лицом гибельной опасности.

Следует учесть и угрозу со стороны монгольской Золотой Орды с севера и монгольского же государства персидских Ильханов с востока.

Политические амбиции, острые противоречия ослабляли позицию и католических западных государств перед лицом гораздо лучше сплоченных мусульман. Наиболее могущественный правитель на Средиземном море, король Арагона и Неаполя, сам мечтал об императорском венце и в последние годы существования Ромейского царства стремился, как некогда его норманнские, немецкие и французские предшественники, основать очередную латинскую империю в Константинополе, что в новых условиях было совершенно немыслимо. «Столетняя война» между Францией и Англией, принявшая характер затяжного международного конфликта, истощившая обе страны, завершилась лишь в год падения Константинополя и отвлекла крупнейшие христианские страны Европы от деятельного, результативного участия в ромейских делах. Слабый король Англии Генрих VI Ланкастер еще не потерял рассудок, но взаимное ожесточение в стране вело ее аристократию к другой кровавой бойне — Войне Алой и Белой Розы, что не позволяло думать о Востоке и казавшейся далекой турецкой угрозе. Германский император тоже погряз во внутренних разборках с немецкими князьями, пытавшимися всячески ограничить его власть. В итоге папство оказалось не в состоянии поднять европейцев хотя бы на один успешный Крестовый поход, справедливо пеняя на неактивность этих самых европейских сил.

Жизненно заинтересованные в спасении Ромейского царства, венецианцы и генуэзцы боролись за собственное коммерческое превосходство в византийских водах, вооружались привилегиями, пожалованными императором ромеев, и в то же время двулично вели закулисные переговоры с султаном османов, шпионили в его пользу, делились военными секретами, стремясь обеспечить свои торговые интересы любой ценой. Уже к началу XIV в. соперничающие между собой генуэзцы и венецианцы произвели неофициальное и негласное разделение сфер влияния и контроля. Но генуэзцы и далее оставались разобщены, расколоты на группировки, а венецианцы воевали с агрессивным герцогом Миланским, слабо представляли военные возможности не по годам решительного султана Мехмеда II, количество его ресурсов, судов, артиллерии и тянули с флотской помощью даже в то время, когда османы во имя Аллаха и невиданной добычи яростно шли на последний штурм обреченной столицы ромеев. Став к тому времени изолированным анклавом, она сама сделала собственное падение совершенно неизбежным. Даже если бы весной 1453 г. благодаря случаю и удаче ромеям удалось выстоять, это только отсрочило бы следующий гибельный штурм.