Александр Федоров - Следователи Петра Великого

Ознакомление с благополучно сохранившимся в архиве судебным делом В. В. Долгорукова 1718 года {164} 164 Краткое изложение материалов дела в литературе см.: Там же. С. 195–201. оставляет более чем двойственное впечатление. С одной стороны, некоторая вина Василия Долгорукова очевидна: как вполне убедительно установило следствие, он имел неосторожность несколько раз высказать сочувствие опальному царевичу Алексею Петровичу. С другой стороны, в материалах дела фигурирует откровенно сомнительное свидетельское показание о весьма резком высказывании князя в адрес царя. Это показание В. В. Долгоруков отрицал («таких слов… не говаривал») {165} 165 РГАДА. Ф. 6. № 55. Л. 35. .

В конечном счете все зависело от того, каким образом материалы дела будут доложены Петру I. Учитывая, однако, что следствие по делу царевича возглавлял тайный советник Петр Толстой, действовавший в тесном союзе с А. Д. Меншиковым, участь Василия Долгорукова была предрешена. 14 марта 1718 года специальное судебное присутствие приговорило В. В. Долгорукова «за дерзновенные ево слова» к лишению чинов, полной конфискации имущества и ссылке {166} 166 Там же. Л. 14 об, — 15. .

5 июля 1718 года местом ссылки Василия Владимировича Петр I определил город Соликамск, особо оговорив, чтобы «жить ему тамо как и протчие ссылные» {167} 167 Там же. Л. 19–19 об. Вместе с тем под проезд к месту ссылки Василию Владимировичу государь указал выделить шесть (!) подвод и внушительную сумму в 50 червонных золотых (из его же конфискованных средств). В Соликамск Василий Владимирович был отправлен из Санкт-Петербурга под конвоем четырех гренадеров 26 июля 1718 года. (Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1859. Т. 6. С. 616.) Уместно заметить, что сенатским указом, изданным за день до этого, 25 июля, ссыльному В. В. Долгорукову было установлено более чем щедрое денежное содержание («кормовые деньги») — по рублю (!) на день (РГАДА. Ф. 248. Кн. 46. Л. 542). . Опаснейший конкурент Александра Меншикова и Петра Толстого в царском окружении был бесповоротно устранен.

Что же касается слишком продвинувшегося в расследовании «счетного дела» светлейшего князя дьяка Ф. Д. Воронова, то ему были предъявлены откровенно фальсифицированные обвинения в пособничестве Алексею Петровичу. Крайне болезненно воспринимавший все эпизоды дела царевича, Петр I не вспомнил о своем предписании двухлетней давности не давать «в обиду» дьяка-следователя.

28 июля 1718 года подвергшийся жесточайшим пыткам Федор Воронов был приговорен к смертной казни {168} 168 Там же. Ф. 6. № 53. Л. 8 об. . 8 декабря 1718 года Федор Дмитриевич был обезглавлен в Санкт-Петербурге «близ Гостиного двора у Троицы, на въезде в Дворянскую слободу». Голова казненного дьяка была насажена на металлическую спицу на специально выстроенном каменном столбе, а тело положено на колесо {169} 169 Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 6. С. 617–618. 29 марта 1719 года тело Федора Дмитриевича было снято с колеса и отдано для погребения родственникам. (Там же.) .

Своеобразным эпилогом уголовного дела В. В. Долгорукова явилось обращение в июне 1718 года в Тайную канцелярию некоей Софьи Ивановны Мейер (Меэр). Просительница утверждала, что на протяжении четырех лет состояла в интимной связи с Василием Долгоруковым («возверзил на меня… князь Василей Володимерович… любовь свою»), а в данный момент беременна от него. В связи с этим Софья Ивановна просила выплатить ей деньги из конфискованного имущества князя «утробному младенцу на содержание и пропитание».

Насколько возможно понять из материалов дела, в качестве «метресы» Василия Долгорукова С. Мейер была известна самому главе государства, и вопрос был решен на редкость оперативно. Уже 12 августа 1718 года Тайная канцелярия распорядилась выдать «Софье Меэрше» вполне приличную сумму — 100 рублей {170} 170 РГАДА. Ф. 6. № 55. Л. 31–31 об. Каких-либо дополнительных сведений о С. Мейер и ее внебрачном ребенке выявить к настоящему времени не удалось. .

В ссылке В. В. Долгоруков пробыл более пяти лет. Весной 1724 года, воспользовавшись поводом — предстоящей коронацией императрицы Екатерины Алексеевны, Михаил Долгоруков подал главе государства челобитную (на которой даже сумел, с грехом пополам, расписаться) с просьбой помиловать старшего брата. 7 мая, в день коронации, государь собственноручно пометил на нижнем поле челобитной: «Свободить из [с]сыльки» {171} 171 Там же. Ф. 1451. Кн. 18. Л. 240. .

Возвратившись в столицу, князь Василий Владимирович оказался в явственно бедственном положении. Все имущество было конфисковано. На службу его никто не возвращал.

Собравшись с силами, В. В. Долгоруков обратился к императору Петру Великому с челобитной. Выразив признательность, что государь «изволил мне всемилостивейшее пожаловать [34] Строго говоря, вернуть. шпагу» {172} 172 Не исключено, что В. В. Долгорукову было возвращено его собственное личное оружие. Согласно распоряжению А. Д. Меншикова от 20 января 1719 года шпаги, изъятые у лиц, арестованных по делу царевича (в том числе Василия Долгорукова), были оставлены на хранение «до указу» у коменданта Петропавловской крепости. См.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 6. С. 618. , 57-летний князь попросил какого-либо чина и должности. Свое обращение Василий Владимирович заключил проникновенными строками: «Всенижайшее прошу… сотворить надо мною… божескую милость, како всевышний помиловал первородного человека, дабы возмог, пока не приду в старость и дряхлость, вашему императорскому величеству мои всенижайшие услуги показать». Собственноручная императорская резолюция, наложенная 23 декабря 1724 года, была по обыкновению краткой: «Даетца чин полковничей» {173} 173 РГАДА. Ф. 1451. Кн. 18. Л. 437. .

Впрочем, не дремали и могущественные противники Василия Долгорукова в петербургских коридорах власти. Уже 24 декабря, на следующий день после возвращения В. В. Долгорукову чина, был издан сенатский указ, по которому князь получил и ожидавшееся им назначение, которое, правда, вряд ли его воодушевило, поскольку определялся он обер-комендантом в Уфу {174} 174 Там же. Ф. 248. Кн. 1937. Л. 61. . Такой вот раздался «звонок» от заседавших в Правительствующем сенате светлейшего князя Александра Меншикова и новоявленного графа Петра Толстого.

Как бы то ни было, но отправиться в башкирскую глухомань князь Василий Владимирович не успел, поскольку всего месяц спустя ушел из жизни первый российский император. Пришедшая к власти новая императрица Екатерина 1, благоволившая князю, не стала более притеснять вчерашнего ссыльного.

Не случайно уже на состоявшейся 10 февраля 1725 года в Санкт-Петербурге грандиозной церемонии погребения Петра Великого полковник В. В. Долгоруков выступил отнюдь не в качестве статиста. В числе группы старших офицеров флота и гвардии Василий Владимирович нес балдахин над гробом усопшего императора {175} 175 Описание порядка, держанного при погребении блаженный высокославныя и вечнодостойнейшия памяти все-пресветлейшаго державнейшаго Петра Великого, императора и самодержца всероссийского, и блаженный памяти ея императорского высочества государыни цесаревны Наталии Петровны. СПб., 1725. С. 24. .