Анри Пиренн - Средневековые города Бельгии

Впрочем, под какими бы названиями ни фигурировали эти объединения, они повсюду обладали одними и теми же характерными чертами, и повсюду результатом их было появление среди разнородной массы иммигрантов сплоченного объединения, самостоятельной организации, способной

удовлетворять насущные потребность колонии. Правда, в епископских городах Лотарингии, где новые жители поневоле подчинены были административной и полицейской власти епископов, они играли лишь весьма незначительную роль. Но зато повсюду в других местах их влияние, несомненно, было очень глубоким и плодотворным. Уже во второй половине XI века в Сент-Омере кастелян официально признавал существование гильдии, объединявшей фактически всех купцов города [341] Ch. Gross, The gild merchant, v. I, p. 291 (Oxford, 1890). Более точный текст этого знаменитого документа опубликован Г. Эспинасом и А. Пиренном в журнале «Le Moyen age», 1901, p. 189. . Эта гильдия стала в дальнейшем мощной и цветущей организацией. В ней председательствовал старшина, она имела нотариуса и приставов, « eswardeurs » ( custodes ). У гильдии было свое особое помещение « Gildehalle », в котором члены ее собирались по вечерам выпить и потолковать о своих нуждах. Ясно, что интересы членов гильдии совпадали в это время с интересами города. Корпорация купцов добровольно возложила на себя несение общественных обязанностей, наиболее необходимых для данного городского поселения. Касса гильдии, содержавшаяся за счет налагавшихся старшинами штрафов и за счет самообложения «братьев», брала на себя уплату за сооружение укреплений и содержание улиц и площадей [342] « Finita potacione et persolutis expensis omnibus, si quid remanserit, communi detur utilitati vel ad plateas, vel ad portas, vel ad ville municionem ». («Когда выпивка. окончена и все расходы уплачены, если еще что-нибудь останется, пусть будет обращено на общественную пользу — на улицы, ворота или городские укрепления».) Cross, op. cit. v. I, p. 292. . Не подлежит сомнению, что так же обстояло дело и в целом ряде других мест. Еще в XIII веке «братство святого Христофора» в Турнэ отдавало часть своих средств на работы по укреплению города и брало на свой счет расходы по охране дозорной башни и по несению караульной службы [343] H. Vander Linden, Les gildes marchandes dans les Pays-Bas au moyen age, p. 33 (Гент, 1896). А. Гербомез ( d'Herbomez ) сделал недавно попытку доказать, что это братство относится ко времени правления Филиппа Августа и не имеет ничего общего с объединением горожан. La question de la charite Saint-Christophe a Tournai. Bullet, de la Comm. Roy. d'Histoire, 1907, p. 153 и далее. Но г. Л. Веррье ( Verriest ) убедительно опроверг эту точку зрения. Ibid., 1908, р. 139 и далее. . В некоторых местах здание гильдии, построенное на ее средства, стало затем городской ратушей. В Лилле графы ганзы, т. е. руководители купеческой корпорации, превратились в конце концов в казначеев городской общины [344] Н. Vander Linden, op. cit., p. 33. По поводу графов ганзы ( Hansgraven ) во Фландрии см. Н. Pirenne, La hanse flamande de Londres, et les comtes de la hanse de Saint-Omer, Bulletin de l'Academie royale de Belgique, Classe des Lettres, 1899, p. 82 и далее, et 525 и далее. .

Не имея на то официальных полномочий и законной власти, гильдия, однако, благодаря своей инициативе пользовалась большим влиянием с самого же начала своего существования. Она представляла собой начало порядка, дисциплины и прогресса. Постепенно купеческая колония, которой она фактически руководила, приняла вид города в настоящем смысле слова. Ее окружали рвом, частоколом или стенами. В центре ее, на рыночной площади, рядом с домом гильдии, возвышалась часовня, построенная жителями и обслуживаемая священником, содержавшимся за их счет. Она перестала быть местом, открытым для всякого приходящего и, в свою очередь, стала «бургом» (« bourg »), который в отличие от старого, первоначального бурга называли иногда новым бургом [345] Пример можно найти в Валансьене в 1086 г. Duuiuier, Actes et Documents, p. 108, а также в Appace, Guiman, Cartulaire de Saint-Vaast, p. 27. . Ее жители отличались теперь от окрестных крестьян не только своими занятиями и образом жизни, но также и своим пребыванием в укрепленном месте. Их называли уже не только купцами ( negociatores, mercatores ), но также и «горожанами» ( burgenses ) [346] Это слово, по-видимому, проникло в Бельгию из Франции через Сент-Омер, где оно появилось уже в 1056 г. Оно встречается в Гюи в 1066 г., откуда оно распространилось по Империи, перейдя таким образом из Франции в Германию при посредстве Бельгии, подобно тому, как это было в этот же период с божьим миром и клюнийской реформой. См. Н. Pirenne, Villes, Marches et Marchands, loc. cit. p. 68, n. 3. .

Превращение купеческих колоний в укрепленные бурги может считаться для большинства бельгийских городов исходным пунктом нового развития. Этим превращением в значительной мере объясняется дальнейший рост городских учреждений и городского права. Действительно, отныне нам приходится иметь дело уже не с простой совокупностью купцов и ремесленников, не с простым персональным объединением лиц, занимавшихся торговлей и промышленностью. Город стал уже единой территорией. В пределах городских стен, на одной и той же территории, очутились теперь люди разного социального положения: « mercatores » оказались теперь объединенными с крепостными, клириками, castrenses (населением замка), рядом с которыми они первоначально жили совершенно отчужденно. Общность местопребывания создавала неизбежным образом все более тесную и прочную связь между прежним поместным и новым торговым населением. У обеих сторон появилась склонность объединиться, слиться друг с другом. Чем шире развивалась промышленная деятельность, тем определеннее прежние обитатели стремились расстаться со своим исконным положением и приобщиться к торговле и промышленности. С другой стороны — между иммигрантами и коренным населением установились родственные отношения. Браки между почти всегда свободными новыми пришельцами и почти всегда крепостными женщинами старого бурга создавали все большую путаницу в юридическом положении населения. И точно так же, как и с людьми, обстояло дело с землями. В большинстве городов юридическая природа городской территории была очень сложна. Она была подчинена различным юридическим порядкам и подлежала разным юрисдикциям, смотря по тому, зависела ли она в данном месте от государственной власти, или от такой-то сеньории, такого-то монастыря, такого-то господского двора [347] О положении городских территорий в бельгийских городах см. превосходную работу С Des Marez, Etude sur la propriété foncière dans les villes du moyen age et spécialement en Flandre. .

Таким образом, новые города XI века рисуются историку в виде социального уклада, находившегося в процессе эволюции. При этом происходило столкновение противоречивых тенденций и несовместимых друг с другом учреждений, и все это не могло прийти ни к какому равновесию. Существовавшие правовые нормы находились в непримиримом противоречии с образом жизни населения, ибо эти правовые нормы, соответствовавшие потребностям аграрного строя, были в условиях городского уклада лишь собранием устаревших постановлений, произвольных правил и «дурных обычаев». Препоны, которые это право ставило личной свободе и собственности, всякого рода привилегии, которые оно давало сеньорам-землевладельцам, волокита в судопроизводстве и применявшиеся при этом варварские приемы — все это были злоупотребления, которые необходимо было во что бы то ни стало искоренить. На пошлины, грубо взимавшиеся с покупки и продажи товаров, смотрели теперь как на несправедливую эксплуатацию торговли, как на незаконные поборы.