Александр Щербак - Ахалъ-Тэкинская экспедицiя генерала Скобелева въ 1880-1881гг. съ приложеніем карты и плана

Быстро поставили станокъ, вложили ракету — первыя двѣ разорвались въ станкѣ, третья, хотя и вылетѣла, но упала тутъ-же близъ офицера, командовавшаго этой бата-реей, который рефлективно отскочилъ отъ шипѣвшей ракетной гранаты, но знакомый звучный голосъ, раздавшійся надъ нимъ:

"Поручикъ, надо умѣть умирать!" заставилъ его сейчасъ-же оправиться.

У шипѣвшаго снаряда очутился генералъ Скобелевъ; ракету разорвало, слегка поранивъ лошадь его. Изумленные присутствующіе невольно двинулись къ нему ближе. Одинъ только казакъ-наводчикъ казался безучастнымъ въ происходившемъ, продолжая спокойно накладывать ракету за ракетой, не обращая вниманія на ихъ разрывы, пока не напалъ на удачныя, которыя, съ рѣзкимъ шипѣніемъ влетѣвъ въ непріятельскую конницу, произвели страшный переполохъ между лошадьми, умчавшими своихъ всадниковъ въ разныя стороны. Угрюмое лицо наводчика озарилось тогда иронической улыбкой и онъ самодовольно проговорилъ:

"А що, не залюбивъ, сучій сыну?"

Наступленіе отряда длилось недолго; скоро приказано было остановиться, и артиллерія, выѣхавъ на позицію, открыла огонь. Топографъ и нѣкоторые изъ офицеровъ занялись набрасываніемъ кроки непріятельскаго укрѣпленія и прилегавшей мѣстности. Впереди всѣхъ, на бугрѣ, находился генералъ Скобелевъ, который тщательно осматривалъ крѣпость въ бинокль. Въ это время большая, партія тэкинцевъ, выбѣжавъ изъ Янги-калы, засѣла въ ближайшій садъ, откуда стала сильно безпокоить отрядъ ружейнымъ огнемъ. Сейчасъ-же посланъ былъ взводъ Красноводскаго мѣстнаго баталіона, чтобы ихъ Выбить оттуда. Очутившись въ сильномъ огнѣ, мало привычные къ бою солдаты нѣсколько смѣшались и залегли въ первый попавшійся арыкъ [21]), откуда и начали перестрѣлку. Но это длилось только нѣсколько минутъ. Скобелевъ былъ уже между ними и тихимъ, церемоніальнымъ маршемъ, подъ градомъ непріятельскихъ пуль, довелъ ихъ до назначеннаго мѣста. Нѣсколько мѣткихъ учащенныхъ залповъ, и тэкинцы были выбиты изъ сада.

Къ 2-мъ часамъ дня рекогносцировка была окончена. Войска, перемѣнивъ фронтъ, подъ звуки музыки и хора пѣсенниковъ направились обратно въ Егинъ-батырь-калы.

Наступилъ самый трудный моментъ для отряда. — Массы непріятеля и коннаго, и пѣшаго, тѣснили его со всѣхъ сторонъ, осыпая градомъ свинца, но, въ свою очередь, встрѣчаемыя картечью, пятились назадъ. Ружейные залпы раздавались непрерывно. Орудія то и дѣло снимались съ передковъ. Нѣкоторые изъ тэкинскихъ всадниковъ ворвались прямо въ нашу цѣпь, въ которой распоряжался адъютантъ Скобелева, Эрдели, забравшій къ себѣ также деныциковъ и другую прислугу. Револьверъ не сходилъ у него съ рукъ. Приходилось браться и за шашку. Отрядъ, не взирая ни на что, стройно двигался подъ звуки марша къ опорному пункту. Веселый, слегка картавый голосъ Скобелева, по временамъ доносившійся въ части, электризовалъ всѣхъ… Невдалекѣ показалась Егинъ-батырь-калы. Ряды непріятеля стали уменьшаться. Нѣсколько партій тэкинцевъ. оставивъ своихъ, поскакали впередъ къ горамъ противъ занятаго нами укрѣпленія. По прибытіи въ Егинъ-батырь-калы, всѣ части отряда быстро. заняли свои мѣста и стали приготовляться къ ночной оборонѣ.

Кругомъ лагеря заготовили большіе костры, которые въ то-же время могли служить условными знаками для опредѣленія, дистанціи; орудія наведены въ измѣренные пункты. Обозъ поставленъ былъ въ болѣе удобное мѣсто, чтобы его безъ замедленія двинуть въ путь;, назначены секреты и, кромѣ того, строжайше приказано, въ случаѣ нападенія, тотчасъ засыпать всѣ огни внутри лагеря… Объ отдыхѣ никто не думалъ. Утренняя рекогносцировка давала полную возможность непріятелю узнать наши силы и можно было не сомнѣваться; что онъ воспользуется ночью для аттаки нашего бивуака.

Наступилъ вечеръ. Кругомъ лагеря не было замѣтно ни малѣйшаго движенія. Лишь вѣтеръ слегка шелестилъ листьями деревьевъ, да тихій говоръ солдатъ слабо нарушалъ наступившую тишину…

Ночная мгла, смѣнивъ вечернія сумерки, скоро задернула всю окрестность непроницаемой пеленой. Только красноватые отблески сигнальныхъ костровъ рѣзко выдѣлялись на темномъ фонѣ ночи. Но и тѣ стали слабѣть, сливаясь съ полуночнымъ мракомъ…

Огни лагеря были уже давно погашены, кромѣ палатки генерала, освѣщенной стеариновой свѣчей. Скобелевъ не спалъ, но что-то чертилъ и дѣлалъ замѣтки. Не спали и люди.

Былъ уже второй часъ ночи. Вдругъ раздалось нѣсколько одиночныхъ выстрѣловъ и черевъ нѣсколько секундъ все пространство кругомъ лагеря покрылось сплошнымъ ружейнымъ трескомъ и бѣшенымъ крикомъ тысячи голосовъ. Текинцы аттаковали лагерь съ 3-хъ сторонъ. Отвѣтомъ на этотъ вызовѣ служило гробовое молчаніе отряда…

"Не выказывать силы огня, пока непріятель своимъ упрямствомъ не вынудитъ!" Это приказаніе любимаго генерала твердо помнили офицеры и солдаты…

Выстрѣлы со стороны непріятеля дѣлаются рѣже; стихаетъ немного и гулъ, среди котораго раздаются отдѣльные громкіе голоса, выкрикивающіе кого-то по именамъ. Это начальники тэкинцевъ ободряютъ другъ друга въ наступленію….

Проходитъ нѣсколько времени томительнаго молчанія, Снова не человѣческій вой съ пронзительнымъ гикомъ, покрываемый грохотомъ ружей. Непріятель уже близъ ограды и съ ревомъ видается на нее. Но въ этотъ разъ его встрѣчаютъ картечью и непрерывными залпами. "Цѣлься ниже, горячиться нечего", слышится въ разныхъ мѣстахъ спокойный голосъ Скобелева, обходившаго въ эти минуты части отряда [22].

Голоса тэкинцевъ удаляются. Ружейная дробь затихаетъ, но съ нашей стороны залпы переходятъ въ батальные… Все погружается въ тишину….

Третья непріятельская аттака также отбита…

Востокъ уже бѣлѣетъ…

На горизонтѣ блеснули красныя полосы… Изъ лагеря прогудѣлъ заревой выстрѣлъ съ прощальной гранатой къ Геокъ-Тэпе. Солдаты громко читаютъ молитвы подъ торжественные звуки національнаго гимна. Всѣ части въ сборѣ. Хоръ музыки, окончивъ гимнъ, играетъ маршъ добровольцевъ и отрядъ выступаетъ изъ укрѣпленія. Построившись затѣмъ въ боевой порядокъ, отрядъ направляется къ пескамъ, для обратнаго слѣдованія новою дорогою въ передовой пунктъ.

Во все это время толпы тэкинцевъ, расположившіяся у подошвы горъ, неподвижно наблюдаютъ странную для нихъ картину, но, вѣроятно, опомнившись, кидаются съ гиканіемъ вслѣдъ отряду, пытаясь окружить его тѣснымъ кольцомъ. Минутами кажется, что массы непріятеля сотрутъ эту небольшую горсть людей — до того она мала сравнительно съ противникомъ; но это только кажется. Отрядъ какъ бы окруженъ стальной броней. Ни перекрестный рой пуль, вырывающій кое-гдѣ по солдатику, ни бѣшеные. натиски противника, не измѣняютъ боеваго построенія современной фаланги. Прекрасный мотивъ марша добровольцевъ, заглушая визгъ свинца, какъ бы иронизируетъ надъ страхомъ смерти и тяжелый переходъ въ другую жизнь совершается незамѣтно.