Сергей Нилус - Собрание сочинений - Том 2

— Поверь мне, — отвечает, — у меня так слаба голова, что я, думая, думаю другой раз, как тебя звать, и никак не удумаю, а то чтоб ее помнить? Сколько их, Господи! Пиши ей так, как будто показываешь вид, что я ее не помню. Старые благодетели — другое дело, а то, сохрани Господи, эти знакомства!

Так неискателен мой дорогой батюшка.

Когда еще канцелярия находилась на третьем этаже, в одном коридоре с покоями батюшки, я, подойдя со смирением к батюшке, бросился на колени и сказал: «Дорогой батюшка, благословите меня написать мне вашу биографию, ибо жизнь ваша так назидательна и многому может научить читателя...» Батюшка любовно посмотрел на меня и спросил: «А ты разве можешь сохранить сие в тайне до смерти моей?» Я поклялся, что сохраню тайну. Тогда батюшка с миром отпустив меня, сказал: «Бог благословит».

Для этого я часто уединялся в свою келью и там приводил в порядок и переписывал батюшкины черновички. Батюшка потом все сам пересматривал и исправлял. Были у него тетрадки о житии его, написанные каким-то студентом, прожившим в Скиту во время летних каникул, но батюшка не сохранил — плохо был[о] написан[о].

Когда наш старший канцелярист о. Симеон и его помощник Вячеслав уехали от нас, то батюшка поручил мне канцелярию, и мне пришлось тогда оставить писать его биографию.

4 августа 1913 года. Сидел я с батюшкой за чаем на балконе, что против церкви Рождества Пресвятыя Богородицы. Батюшка говорит:

— Когда умер наместник Братского монастыря архимандрит Антоний, отказавший мне в куске хлеба, я не мог о нем молиться. И вот, является он мне, да не во сне, а прямо-таки вижу тень его наяву: руки сложены на груди, и мне кланяется. С той поры преодолел в себе это искушение и стал молиться за него.

В трапезе, после обеда, 7 января 1914 года, батюшка обратился к братии со следующим кратким словом:

— Отцы и братия! Семь лет уже прошло, как, по милости Божией, заложен храм при пещерах. Достройке его помешала Уманская обитель. Средств у нас нет, а поэтому прошу вас, пожалуйте сегодня убирать храм, а завтра будем служить всенощное бдение Святителю Николаю, ибо Господь говорит: стучите, и отверзется вам. Да поможет нам угодник Божий, и да ниспошлет он нам нужные для его храма средства, а затем начнем доставку кирпича.

8 января, в половине четвертого, послышался звон большого колокола, и вся скитская братия скорыми шагами направилась в церковь Рождества Богородицы, где, отслушавши вечерню, ожидали выхода в недостроенную, что над пещерами, церковь крестного хода. Из алтаря вышли два иеромонаха — оо. Аполлинарий и Кесарий, — взяли на свою руку икону Святителя Николая, стоящую в киоте левого клироса, и крестный ход со святыми иконами и хоругвями направился к пещерам. Несмотря на глубокую зиму, погода стояла хорошая, свечи в руках певчих и на подсвечниках горели всю дорогу и не тухли. Батюшка о. Мануил встретил нас в облачении, с крестом в руке, в сопровождении иеродиакона о. Иоанна с кадилом. Подойдя к иконе, батюшка сотворил поклон и приложился. У батюшки в это время был такой вид, что он весь ушел в молитву с несомненной верой и надеждой на помощь угодника Божия. Глядя на него, я не мог не прослезиться, но скрыл это даже от своего сотрудника, несшего подсвечник.

Сначала был отслужен с водосвятием молебен угоднику Божию, и все иконы и люди были окроплены святой водой. Затем началось служение утрени. На душе что-то было особенное. Я мысленно обращался в то время к родителям своим, братьям, сестрам и ко всем знакомым, приглашая их прийти и разделить с нами радость эту.

После 1-й кафизмы, сам батюшка читал народу из жития угодника Божия Святителя Николая и в заключение добавил следующее:

— Да, — сказал он, — великую он нам оказывал помощь. Это хорошо известно здешним старожилам, насельникам нашей обители. Угодник Божий — это моя путеводная звезда. Я от самого младенчества питаю к нему глубокую веру. Никогда я не представлял себе, чтобы на этом месте был храм, но мне пророчески сказал об этом дедушка уставщика нашего левого клироса, брата Феодосия, он же отец нашего пасечника Петра, старец Полагута. Человек он был очень благочестивый и ежегодно присылал нам по 60-100 пудов хлеба, хотя своего и не имел, а сбирал по крупице с міра. Пред освящением пещерного храма в честь преподобного Феодосия я посылал ему приглашение приехать к нам и вместе с нами разделить нашу великую радость. Отчасти по болезни, отчасти и по другим обстоятельствам, он приехать не мог к назначенному дню. Когда же приехал, то со слезами говорил мне:

«В ночь после освящения у вас храма преподобного Феодосия я видел во сне такое видение: вижу я, на пещерный храм собираются со всех сторон светоносные юноши, и у каждого из них копье в руках, а на копьях по яркой звезде, и звезды эти одна от другой, как говорит св. апостол Павел, «разнствуют в славе своей» 66 66 1 Кор. 15, 41. . Я смотрел на них, недоумевал, что бы это значило. Смотрю: у источника стоит преподобный Феодосий Печерский и с ним старец Иона, который послал меня сюда. Я подошел к ним да и говорю:

«Отцы святии, что это за светоносные юноши?»

А преподобный Феодосий отвечает:

«Сегодня в Скиту в Церковщине освящен храм преподобного Феодосия, а где стоит полк юношей, там будет построен собор».

Как видите, братия, сами угодники, павшие на месте сем от меча татарского, ожидают прославления их мученического подвига храмом Божиим. И быть тому, ибо на сие есть изволение Божие.

Батюшка сказал слово это в таком духе, что не только мирские, но даже и братия тронута была до слез.

25 мая 1914 года. День Св. Троицы 67 67 В рукописи подчеркнуто. . Церковь Рождества Богородицы в этот день походила не на храм земной, рукотворенный, а на Эдем сладости, только что исшедший из творческих рук Создателя и Бога всяческих. Голубой цвет стен, ясная позолота иконостаса, зеленые ветви деревьев, сквозь которые просвечивали лики святых, чудное пение клиросной братии и соборное благоговейное служение — все это такой небесной благодатью веяло на душу, что, кажется, вовеки не вышел бы из храма Пречистыя Богородицы.

Литургию соборне служил батюшка, а затем и вечерню. Началось чтение молитв Святому Духу. Став на колени и отерев рукою набежавшие на лоб капли горячего пота, он начал внятно читать первую молитву. Читал он просто, но умиленно. И вот, слышу, голос его стал ослабевать, и вдруг из глаз его покатились горячие слезы. Слезы неоднократно прерывали чтение молитвы, особенно на тех местах, где молитва возносилась о прощении грехов и освобождении нас от власти диавола. Вся церковь преисполнилась плача. Остальных молитв от душевного волнения и потоков слез батюшка читать был уже не в силах; за него их прочел казначей о. Аполлинарий.