Фердинанд Грегоровиус - История города Афин в Средние века

Афинским христианам могло быть особенно приятно завладеть именно старинной крепостью богов. Прежде чем превратить в церкви опечатанные храмы Парфенон и Эрехтеум, христиане могли озаботиться удалением оттуда алтарей и статуй богов, напр., богини Афины. Окончательные судьбы, какие постигли бронзовую колоссальную только что названную статую работы Фидия и прочие творения того же художника (вроде, напр., статуи Паллады в том же Парфеноне), нам совершенно неизвестны; та же, впрочем, тьма сокрыла от глаз потомства и Поликлетову Геру в Аргосе, и Адрианова Зевса в афинском Олимпиуме.

Впрочем, и из римского Капитолия незаметно исчезла статуя Юпитера, и только предание повествует, будто великий папа Лев в благодарность за то, что город спасся от вторжения Атиллы, языческого бога превратил в св. Петра. В том же Риме и колоссальная статуя императора Нерона погибла неприметно. Единственное, что достоверно, — это судьба, постигшая бога солнца в Родосе, т. е. произведение линдского ваятеля Хареса, на целую сотню лишь позднейшее, чем статуя Афины-Промахос. Шестьдесят лет спустя после ее сооружения эта статуя была низвержена землетрясением и, разбившись на части, пролежала на прежнем месте до 653 года, когда Моавия, завоеватель Родоса, продал осколки статуи еврейскому торговцу. Из всех древних колоссальных статуй, как известно, сохранился единственно фарнесский Геркулес.

Так как божество Асклепий в эпоху упадка язычества пользовалось почтением, равным Христу, то его-то именно знаменитое святилище, находившееся на склоне Акрополя, и подверглось разрушению со стороны христиан. Вероятно, еще и ранее того времени, как Парфенон был обращен в церковь, таковая же была возведена на развалинах храма Асклепия. В апреле 1876 г. в этой местности были обнаружены фундаменты целой группы церквей, а абсиды трех из них оказались обращенными к востоку. В виде материалов для этой постройки употреблены были разбитые части статуй, а на этих последних оказались признаки первоначального посвящения статуи Асклепию. В то же время были обнаружены и весьма древние христианские могилы. Если, согласно приведенному выше, можно допустить, что святыни Асклепия, а пожалуй, и храм Дионисия у театра вследствие эдиктов Феодосия II сделались жертвой изуверства христиан, то едва ли имеется основание приписывать истребление храма Зевса олимпийского вандализму византийского проконсула или набожной ревнительности епископа; афинские христиане слишком были культурны, чтобы истребить одно из лучших украшений города или храмы на Акрополе; величественное же сооружение Олимпиума, относящееся ко времени Адриана, с перистилем из 132 мраморных колонн, вышиной в 60 ф., могло быть разрушено разве только силами природы. Другие храмы погибли, но позднее, от землетрясений, как, напр., кизикский храм, завалившийся во второй половине одиннадцатого столетия.

Но допуская даже подобное объяснение, почти бесследное исчезновение развалин Олимпиума все-таки представляется совершенно загадочным. Гигантский храм в силу обширности своих размеров не мог быть с удобством обращен в церковь, и только в части колоннады Олимпиума — неизвестно в какое именно время — была выстроена часовня во имя св. Иоанна, причем материалом для нее послужили подножия колонн.

В Средние века на одной из колонн Олимпиума ютились пустынники, на манер журавлей, которые на востоке особенно охотно гнездятся на древних развалинах. Так как столпники вообще принадлежат к V уже столетию, то и в Афинах мог проявиться подобный подвижник среди зубцов Зевсова храма вскоре после окончательной победы, одержанной христианством над язычеством; пребывая в своем воздушном обиталище, он на насмешки афинских язычников и мог отвечать, что в данном случае бочка Диогена только переместилась.

Равным образом и хорегические памятники на улице Треножников вызывали к устроению в них христианских часовен. Имеются указания, что такой именно характер носит часовня Panagia Kandeli близ памятника Аисикрата.

Точно так же церковь во имя Иоанна Предтечи у входа в улицу Треножников и церковь Панагия Горгопико (древняя митрополия) создались из языческого храма. Даже маленький храм в честь Никэ на южном бруствере Пропилеев превратился в церковь. В восточной галерее Пропилеев на самом их главном входе заложена была христианская святыня. Предполагая, что последняя создалась в раннее время, возможно, что афинское духовенство в данном случае стремилось завладеть тем именно местом, через которое в Парфенон вступали торжественные языческие процессии. Из образов архангелов Михаила и Гавриила, открытых в Парфеноне в 1836 г., вывели заключение, что часовня была заложена во имя этих таксиархов, как новых покровителей городской крепости [79] Pittakis, Ephim. Стр. 438; сооружение часовни он относит к X веку. .

Точно так же в пещере над театром Дионисия, где долгое время сохранялся хорегический памятник Фразилла, устроена была часовня Панагии Хрисоспелиотиссы, и, весьма вероятно, даже пещеры Аполлона и Пана на северной стороне крепости очистились от скверны через сооружение в них церковных святынь [80] В этой местности предполагается существование церквей во имя св. Анастасия и апостолов, A. Mommsen, Athenae christ. № 40. .

4. В Афинах сказались те же побуждения, которые заставили римлян, по обращении в христианство, стереть следы язычества с главных его городских твердынь — Капитолия и Палатина, соорудив церкви не только в этих местностях, но даже и вокруг их. С течением времени Акрополь во всех направлениях оказался окруженным часовнями. Воспоминание о Дионисии, легендарном ученике св. Павла и основателе афинской христианской общины, сделало священным расположенный у крепостного холма ареопаг, ибо на северной его стороне, у Тесеева храма, во имя Дионисия была сооружена церковь. Вероятно, у того места, где, по преданиям, стоял некогда дом этого святого, устроено было древнейшее обиталище архиепископу [81] За время турецкого владычества здесь именно и находилась резиденция греческого архиепископа. Письмо Бабина к Пекуалю. Spon. Voyage, II, 200. A Mommsen. № 42. . Что христианство рано завладело агорой, этим оживленнейшим местом сборищ афинских граждан, то подтверждают тамошние церкви, особенно Панагия у Адрианова портика.

Если счесть все большие и малые языческие святыни, какие переполняли город, когда еще Павсаний посетил Афины — а он, конечно, не заботился о полноте их списка, — то едва ли есть основание удивляться их количеству, ибо это вполне отвечало населенности города и политеистическим верованиям; зато численность христианских святынь в Афинах в эпоху упадка города оказывается в разительном противоречии с потребностями населения, если даже время основания святынь и разнести на многие столетия. Страсть к сооружению церквей у афинян, впрочем, сказывалась почти так же сильно, как и у римлян; объясняется она частью стремлением к строительству, вошедшим у афинян чуть ли не в прирожденную привычку, частью же и тем фактом, что многие языческие храмы и часовни меньших размеров могли быть переделываемы в церкви с ничтожными затратами.