Борис Бессонов - Фашизм: идеология, политика

С марксистской точки зрения непосредственные предпосылки фашизма формируются с началом вступления капитализма в империалистическую стадию своего развития. В.И. Ленин, подчеркивая реакционный характер империализма, писал: «...Политически империализм есть вообще стремление к насилию и к реакции» [56] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 27, с. 388. . Подобная тенденция характерна для всех стран, вступивших в фазу империализма.

Ленин указывал, что империалистическая реакция усиливается при всяких политических порядках, начиная с самодержавной монархии и кончая буржуазно-демократической республикой, хотя, разумеется, в странах политически отсталых тенденция к реакции «по всей линии» более сильна, чем в странах с укоренившимися демократическими традициями. Так, во Франции, например, воздействие реакционных тенденций сковывалось довольно высоким уровнем развития буржуазной демократии, достигнутым в значительной степени вопреки самой буржуазии. Благодаря борьбе пролетариата, демократически настроенных представителей буржуазии в итоге четырех революций французская буржуазия, по словам Ленина, «вся была переделана в республиканскую, перевоспитана, переобучена, перерождена» [57] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 21, с. 84. .

Конечно, это отнюдь не означает, что Франция была застрахована от фашизма. Фашизм был взращен империалистическими кругами и во Франции, хотя в силу многих причин (на которых мы остановимся ниже) окончательно победить в этой стране он не смог, как не смог победить и в Англии, в которой демократические традиции также были глубоко укоренены.

Фашизм одержал победу в странах, которые позднее других преодолели феодальную раздробленность, в которых капиталистические отношения возникли позже и развивались медленнее, чем, в частности, в Англии и во Франции.

Возьмем для примера Германию, «классическую» страну фашизма. Для ее истории имело весьма важное значение то, что она вплоть до второй половины XIX в. состояла из множества (до 300) самостоятельных феодальных государств. Вследствие этого капиталистические отношения в Германии возникли позже и развивались медленнее, чем в других странах Европы. В результате экономической отсталости и политической слабости немецкая буржуазия в течение длительного времени находилась в подчинении феодально-абсолютистской монархии. «В Германии, — писал Ф. Энгельс, — мещанство — это плод потерпевшей поражение революции, результат прерванного и обращенного вспять развития; благодаря Тридцатилетней войне и последовавшему за ней периоду оно приобрело свои особые, резко выраженные характерные черты: трусость, ограниченность, беспомощность и неспособность к какой бы то ни было инициативе, между тем как почти все другие крупные народы переживали как раз в это время быстрый подъем» [58] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 351—352. . К тому же когда немецкая буржуазия в середине XIX в. стала наконец достаточно сильной, чтобы добиться власти, на арену социальной жизни уже вышел ее антипод — пролетариат. В конечном счете именно страх перед рабочим классом привел к тому, что в Германии буржуазия отказалась решать вопрос о власти революционным путем (в отличие от французской буржуазии, которая осуществила в 1789 г. свою победоносную революцию) и вместо этого пошла на компромисс, на раздел власти с темными силами прошлого, с монархией, с прусским офицерством и юнкерами [59] См.: Рейман М. Избранные статьи и речи. М., 1970, с. 44. . И поскольку историческая необходимость объединения германских государств была осуществлена сверху, «железом и кровью», поскольку империя была делом рук прусской военщины, прусской реакции, возглавляемой Бисмарком, поскольку «Германия первоначально обретает свое единство в прусской казарме ...» [60] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 17, с. 272. , постольку в ней надолго остались законсервированными многочисленные реакционные, полуфеодальные пережитки. В.И. Ленин, характеризуя немецкую буржуазию второй половины XIX в., также отмечал, что она всегда «трусливо отворачивалась от нараставшей в Германии революции, торгуясь с правительством помещиков, примиряясь с королевским всевластием...» [61] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 144. . Буржуазия, в сущности, приняла политические идеалы юнкерства, уступила ему ведущие политические позиции.

Антидемократический и милитаристский дух прусского юнкерства наложил свой зловещий отпечаток на все внутри- и внешнеполитическое развитие страны. Выросшая под крылом юнкерской аристократии, буржуазия, окрепнув и захватывая в экономике одну позицию за другой, отнюдь не вторгалась в прерогативы своего союзника и покровителя в сфере государственного управления и внешней политики. Она крепко держалась за своего повелителя, видя в реакционном прусском дворянстве надежную защиту от рабочего класса, ту силу, которая обеспечит ей благоприятные условия для наживы внутри страны, а также достижение агрессивных империалистических целей. Немалую роль играли также надежды германской буржуазии на пресловутые военные таланты прусских милитаристов, которым предстояло возглавить кайзеровские армии на полях сражений будущих империалистических войн.

По всем этим причинам Германия, Германская империя, созданная «железом и кровью», превратилась в полуабсолютистское полицейско-бюрократическое государство, которое в свое время еще К. Маркс весьма точно охарактеризовал как «обшитый парламентскими формами, смешанный с феодальными придатками и в то же время уже находящийся под влиянием буржуазии, бюрократически сколоченный, полицейски охраняемый военный деспотизм...» [62] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 19, с. 28. .

Тот факт, что немецкая буржуазия в историческом смысле «запоздала» в борьбе за утверждение своей политической власти, оказал огромное воздействие и на специфику перехода Германии от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму. И здесь немецкая буржуазия также «запоздала». Именно поэтому она чувствовала себя «ущемленной», «обойденной» империалистической буржуазией других стран, которые значительно опередили Германию при захвате колоний, источников сырья, рынков сбыта и сфер приложения капитала. Все это делало германский империализм крайне агрессивным; его ведущие представители слишком привыкли «ставить ставку на силу меча» [63] Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 337. , открыто требовали для Германии «места под солнцем», откровенно выступали за передел мира, за захват колоний, провозглашали военную мощь главным фактором реализации своих экспансионистских целей.