100 великих катастроф XX века

Но даже чрезвычайное положение было, скорее, условной мерой, потому что власти боялись возникновения паники среди населения. Маргарет Рейли, сотрудница Пенсильванского управления по защите населения от радиации, для успокоения населения даже уподобила утечку радиации «укусу мошки». Это была весьма серьезная недооценка ситуации.

При этом власти прекрасно знали, что уровень радиации внутри здания, где размещался поврежденный реактор, уже составлял 500 тыс. миллирентген в час. Для человека без средств защиты это смертельная доза. Датчики, установленные в 30 м от вентиляционной трубы, из которой шли клубы радиоактивного пара, показывали по бета- и гамма-излучению уровень в 365 миллирентген в час.

Три месяца спустя Альберт Гибсон, начальник отдела радиационной опасности, принимавший участие в составлении отчета об аварии на «Тримайл-Айленде», утверждал: «Все дозиметры в вентиляционной шахте, откуда исходило до 80 % радиации в то утро, просто зашкаливало. Беда в том, что они и не были рассчитаны на аварии такого масштаба».

Кроме бета- и гамма-излучений, были зарегистрированы выбросы стронция и Йода-131, которые выпали на луга, где паслись коровы, и попали в молоко, часть которого была отправлена потребителям.

В четверг из хранилища АЭС в реку Саскуэханна было сброшено почти полтора миллиона литров воды, содержавшей Ксенон-133 и Ксенон-135, а официальные лица из федеральных ведомств заверили общественность, что проводимые мероприятия «не представляют никакой опасности для людей, живущих в нижнем течении реки».

К вечеру 29 марта пробы воды и почвы, взятые на территории четырех районов, подвергшихся заражению, показали, что уровень радиации значительно возрос. Администрация АЭС признала, что прежние прогнозы оказались неверными и из 36 тысяч топливных урановых стержней расплавилось от 180 до 300 штук.

30 марта в 9 часов утра Пенсильванское управление по чрезвычайным ситуациям сообщило, что на АЭС произошел еще один неконтролируемый выброс радиоактивного пара.

Уровень радиации внутри реактора был очень высок, а это вызвало резкое повышение температуры, и в некоторых местах молекулы воды стали распадаться на водород и кислород. Начал формироваться большой водородный пузырь, и его дальнейший рост сильно затруднил циркуляцию воды в основном контуре охлаждения, что могло привести к расплавлению активной зоны.

31 марта губернатор Ричард Торнберг выпустил обращение, в котором беременным женщинам и маленьким детям рекомендовалось эвакуироваться за пределы зоны радиусом в 8 км от АЭС «Тримайл-Айленд». Одновременно власти заявили, что тотальная эвакуация не понадобится.

В 23 школах детей отвели из классов в школьные столовые и приказали не открывать окна. Из этих импровизированных сборных пунктов школьников повезли в герметично закупоренных автобусах в другие школы, находившиеся на расстоянии 15–20 км от АЭС. «Было очень жарко и душно, потому что окна в автобусе не открывались», — рассказывал девятилетний школьник Ким Харди из Эперса, населенного пункта, находившегося в пределах восьмикилометровой зоны. Только после завершения эвакуации школьников родителей проинформировали об их местонахождении.

Люди очень боялись, но паники не наблюдалось. Правда, в Гаррисбурге кто-то включил сирену воздушной тревоги. В результате служащие городских учреждений и контор в ужасе высыпали на улицу, чем создали помеху транспортному движению. В сообщении губернаторской канцелярии тревога объяснялась технической неисправностью или излишним рвением сотрудников гражданской обороны, стремившихся как можно лучше выполнить директиву губернатора Торнберга.

Города, расположенные поблизости от АЭС (такие, как Голдборо), опустели. Маленький ручеек сельских жителей к пятнице 30-го превратился в бурный поток. У бензоколонок выстроились нескончаемые вереницы машин; телефонные линии и АТС были страшно перегружены, дозвониться куда-либо стало невозможно.

В районе вокруг Мидлтауна было развернуто пятнадцать пунктов по приему и распределению эвакуированных.

Тем временем специалисты АЭС напряженно наблюдали за водородным пузырем, ломая голову, как справиться с этим осложнением.

Существовало несколько возможных решений: дать ему спуститься на дно реактора, для чего понизить уровень воды или запустить реактор и вызвать распад пузыря под действием пара. Однако эта мера грозила вызвать расплавление активной зоны реактора.

Ученые и инженеры все-таки нашли выход и с помощью вентиляции 31 марта избавились от водородного пузыря. Затем был полностью заглушен реактор. Основная опасность миновала.

9 апреля комиссия по надзору за ядерными объектами объявила, что ситуация на АЭС нормализовалась и беременные женщины и дети могут возвратиться домой. Но небольшие утечки радиации в атмосферу все же продолжались, и показания дозиметров несколько превышали допустимый уровень.

Открылись школы, государственные и муниципальные учреждения, а в частях гражданской обороны было отменено состояние боевой готовности. Прошло еще несколько месяцев, прежде чем реактор был окончательно охлажден и заглушен, и опять в ходе работы специалисты столкнулись с ненадежностью показаний приборов.

10 апреля президент Картер заявил о поддержке программы развития атомной энергетики, несмотря на аварию на «Тримайл-Айленде». Он добавил, что страна нуждается в данной программе и его администрация будет всячески поддерживать соответствующий проект в Конгрессе.

На этом дело не закончилось — теперь начали искать виновных в аварии.

11 мая 1979 года комиссия по надзору за ядерными объектами опубликовала доклад, где вся вина возлагалась на операторов АЭС, которые, по мнению комиссии, превратили небольшую поломку в аварию крупных масштабов, неправильно оценив происходящие в реакторе процессы. Неполадки в приборах были отодвинуты на второй план.

Действительно, все началось с того, что одни операторы забыли открыть некоторые вентили, а другие просмотрели эту оплошность. Они ориентировались в основном на индикаторы давления воды, которые давали неверные цифры. Правда, по показаниям других приборов можно было установить нарушения в привычном ритме работы реактора, но операторы этого не сделали. Они допустили целый ряд ошибок, приведший к расширению аварии.

В конце доклада комиссия все-таки сняла с операторов часть обвинений и признала, что «при конструировании приборов и проектировании центрального пульта управления был в недостаточной мере учтен человеческий фактор».

В феврале 1984 года «Метрополитен Эдисон Компани» признала себя виновной в том, что до аварии использовала неточные и несовершенные методы тестирования персонала для отбора на работу во второй энергоблок. 17 служащих компании подверглись различным административным взысканиям — среди них бывший вице-президент, начальники смен, операторы пульта управления, старшие смен и менеджеры — за подделку результатов тестирования. Наказания варьировались от выговоров в приказе до денежного удержания в размере двухнедельной зарплаты.