Борис Борисов - Школа жизни

Командование флота получило шифровку Дунайской флотилии о том, что с территории Румынии по советскому берегу и кораблям флотилии открыт артиллерийский огонь.

Какой же длинной и грозной показалась нам эта ночь! Мы не уходили в убежища, оставались на рабочих местах. Ни на одну минуту не прерывалась связь с обкомом партии. Наша информация немедленно передавалась в Москву, в Центральный Комитет партии.

Стрельба наконец прекратилась. Без двадцати минут пять был дан отбой воздушной тревоги. Кончилась первая ночь войны.

Откинув маскировочные шторы на окнах, я увидел ясное, чистое утреннее небо. Искрилась роса на листьях тополей… Солнечный луч позолотил песчаную дорожку во дворе.

После отбоя снова собрались члены бюро. Горком партии и горисполком по радио обратились к населению с призывом соблюдать спокойствие и порядок, повысить бдительность.

Полная картина ночного налета на Севастополь обрисовалась позднее, во второй половине дня. Оказалось, что противник сбрасывал на парашютах электромагнитные мины большой взрывной силы. Падая на землю, они мгновенно взрывались и причиняли огромные разрушения. При падении же в воду такая мина, поддерживаемая парашютом, плавно погружалась на дно бухты и взрывалась только тогда, когда над ней проходил корабль.

Мы направились на места падения бомб, организовали расчистку завалов и помощь пострадавшим. Нужно было срочно рыть щели, оборудовать убежища, начинать эвакуацию женщин и детей в ближайшие районы Крыма.

Севастополь быстро приобрел вид военного лагеря. По городу патрулировали краснофлотцы и красноармейцы с полной боевой выкладкой, в касках. На улицах немало вооруженных в гражданском, перепоясанных ремнями, с противогазами на боку. Это комсомольцы. Энергичный Саша Багрий с первого дня сумел обеспечить самое активное участие комсомольцев в обороне города. Они несли боевую вахту, помогали командам МПВО в очагах поражения, рыли щели…

Гитлеровцы возлагали большие надежды на свой первый неожиданный налет. Однако им не удалось застать севастопольцев врасплох. Зенитная артиллерия и хорошая светомаскировка помешали прицельному бомбометанию, мины сбрасывались где попало. Ни один военный объект не пострадал.

В двенадцать дня все жители города слушали по радио выступление В. М. Молотова, который от имени Советского правительства сообщил о нападении на нашу страну гитлеровской Германии. И хотя для населения Севастополя это уже не было новостью, слово «война» тяжелым камнем легло на душу каждого.

Слушали повсюду — на предприятиях, в учреждениях, на улицах, на кораблях, в частях. Возникали митинги. Выступления были гневные. В них — ненависть к фашистам, нарушившим нашу мирную жизнь, готовность советских людей работать не щадя сил. Мысли всех были устремлены к Родине, к партии.

Война стала непреложным фактом. Горком партии и горисполком в своем письме призывали севастопольцев свято хранить боевые традиции нашей Советской Отчизны и родного города, самоотверженно трудиться, быть бдительными и дисциплинированными, вместе со славными моряками-черноморцами громить фашистских разбойников:

«Все силы отдадим великому делу борьбы за свою любимую Родину-мать! Обеспечим своим героическим трудом крепкую базу нашему родному Черноморскому флоту!»

Военный совет флота также обратился по радио к краснофлотцам, командирам и политработникам Черноморского флота. На следующий день оба обращения были опубликованы в местной печати.

В каждом дворе, на каждом пустыре, на бульварах, площадях — всюду, где имелся свободный клочок земли, люди рыли щели. Под убежища оборудовали погреба и подвалы. Надо было обеспечить, чтобы по сигналу воздушной тревоги весь город смог уйти под землю.

По улицам двигался поток грузовых автомашин. Это мы по требованию областного комитета партии организовали срочную эвакуацию женщин с детьми. Созданный для этой цели штаб привлек большой актив домохозяек, учителей, комсомольцев, и в первый же день войны из города было вывезено несколько тысяч человек.

Уже поздно вечером мы снова собрались в горкоме, чтобы обсудить задачи партийной организации в связи с правительственным сообщением. Прошло менее двадцати часов после ночного заседания бюро, а как изменился, насколько строже стал облик товарищей!

Применительно к условиям военного времени нам предстояло коренным образом перестроить работу партийных организаций на предприятиях и в учреждениях — так, чтобы каждый житель города все время был в курсе событий и мог активно помогать фронту. Когда в дальнейшем Севастополь оказался в кольце вражеского огня, когда бомбы, снаряды и мины выводили из строя телефон и радио, мы только потому и могли координировать действия и осуществлять руководство, что имели постоянную связь со всеми низовыми организациями и населением. Через райкомы и первичные организации, через рядовых коммунистов и наш актив протянулись крепкие нити от горкома партии ко всему населению.

Указания партии, правительственные сообщения о событиях на фронтах Великой Отечественной войны, о боевых подвигах защитников Родины, наконец, наши собственные решения через коммунистов, агитаторов оперативно передавались всем севастопольцам.

Позднее у нас вошло в систему примерно раз в неделю собирать в горкоме руководящий состав города, районов и предприятий для информации о положении на фронтах, в стране и в городе, об очередных задачах, которые стоят перед нами. Товарищи в свою очередь сообщали о нуждах предприятий, о том, что препятствует выполнению фронтовых заказов, рассказывали об инициативе рабочих, обменивались опытом.

На Морском заводе и на других предприятиях был заведен такой порядок: каждый коммунист ежедневно докладывал секретарю партийной организации или парторгу, что он лично сделал для выполнения производственного плана, какие встретил неполадки, какие меры принял к их устранению. Это повысило чувство личной ответственности коммунистов, их активность и немало способствовало выполнению предприятиями обязательств перед страной, перед фронтом.

К ночи Военный совет, штаб и политическое управление Черноморского флота разместились в подземном убежище; городской комитет партии, горисполком и горком ВЛКСМ — в подвальном помещении командного пункта штаба МПВО города; районные организации — при штабах МПВО районов.

Город погрузился в темноту. Правила светомаскировки выполнялись неукоснительно. Улицы сделались непривычно тихими и малолюдными. Напряженную тишину нарушали только шаги патрулей. В темном небе плавали гигантские рыбы — аэростаты воздушного заграждения. Ночью опять ожидался налет вражеской авиации. На кораблях и в частях — полная боевая готовность. Такой же мобилизованности мы добивались на предприятиях, в учреждениях — во всем городе.