Джон Хоукс - Почти человек

Я прекрасно проводил время, но постепенно все четче осознавал, что занимаюсь не тем, чем следовало бы. Все, с кем я работал, были профессиональными журналистами. Наступали выпускные экзамены в колледже, но я понимал, что это не мое. Так что я подал документы на двухгодичный курс в государственный колледж в Суэйнсборо. Там было много замечательных профессоров, увлеченных историей и геологией. На лекциях узнал, что в морских отложениях в южной Джорджии встречаются кости динозавров. Одним погожим субботним днем я закинул в кузов своего Ford Ranger надувной матрас, спальный мешок и прочие необходимые вещи, которые позаимствовал у профессора геологии, и отправился на поиски ископаемых.

Геологические условия Джорджии определяются линией водопадов, которые пересекают территорию штата с юго-запада на северо-восток – от Коламбуса до Огасты. Эти водопады – отголоски древней береговой линии Атлантического океана, благодаря чему здесь можно наблюдать разницу между древними и более молодыми слоями скальных пород. Вдоль линии водопадов тянется красивейшая цепь холмов с широколистными и хвойными деревьями. Ниже простирается относительно ровный ландшафт, переходящий в береговую равнину с отложениями возрастом от позднемелового периода (65–80 миллионов лет) до всего нескольких тысяч лет.

Найдя подходящее место на излучине реки, я стал тщательно просеивать землю. В скором времени уже был счастливым обладателем прекрасной коллекции ископаемых останков морских обитателей: пары больших моллюсков, нескольких акульих зубов и экскрементов, рыб, скатов и даже небольшого осколка кости какого-то динозавра. Я чувствовал себя настоящим кладоискателем. Следующие три дня вставал с рассветом и, стоя по колено в воде, собирал бесчисленные осколки и останки эпохи динозавров. Мой профессор по геологии с большим энтузиазмом встретил меня по возвращении с этими находками. Поиски ископаемых захватили меня!

Как-то вечером я сидел в библиотеке и штудировал литературу для доклада по истории; в каталоге я наткнулся на карточку книги, озаглавленной «Люси: истоки рода человеческого». Я отыскал книгу на полке и взахлеб принялся читать, как Дональд Джохансон и Мейтленд Иди исследовали происхождение человека в эфиопском Хадаре. Я был в полном восторге.

Когда вышел из библиотеки, в моей сумке лежала не только Люси, но и вообще все книги касательно эволюции человека, что мне удалось обнаружить в каталоге. В то время я склонялся больше к изучению динозавров, держа в уме богатые залежи окаменелостей в Джорджии, но исследование истории древних людей пленило меня, несмотря на то что для этого пришлось бы перебраться в Африку.

Меня поразило, насколько мал был список найденных ископаемых останков древних людей: наши далекие предки, оказалось, в отличие от динозавров, не оставили нам тысячи и тысячи костей и фрагментов. Находки частично сохранившихся скелетов гомининов можно было вообще пересчитать по пальцам одной руки. Вот она – целая научная область, где одно новое исследование или открытие могло бы все изменить!

Для всего этого нужно было продолжать образование, и я выбрал Университет Южной Джорджии. Небольшой университет располагался недалеко от Сильвании и совсем рядом с городком Стэйтсборо. Между ними простиралась огромная сельская местность Джорджии, знакомая мне с детства.

В университете я был постоянно то в экспедициях, то в лаборатории: выделяя из морских отложений микроскопические останки древних млекопитающих, подготавливая кости доисторических китов к исследованию, приклеивая к хребту ребра мозазавра, полируя и маркируя разные ископаемые находки, идентифицируя глиняные черепки. Мои профессора любили свою науку, и я многому у них научился. Гэйл Бишоп – один из ведущих палеонтологов беспозвоночных и, вероятно, крупнейший знаток ископаемых ракообразных – познакомил меня с разнообразными техниками поиска окаменелостей. Ричард Петкевич – специалист по древним млекопитающим – обучил методам работы в лаборатории и на раскопе во время экспедиций по водоемам Саванны. Я помогал ему в подготовке скелета археоцета – древнего кита, найденного недалеко от местной атомной электростанции. Многие часы я провел с преподавателями антропологии Сью Мур и Ричардом Персико, обсуждая проблемы из истории моей новой научной любви – палеоантропологии.

Но все-таки кем быть – палеонтологом, занимающимся динозаврами, или палеоантропологом? И если последнее – то как попасть в Африку, где находятся все ископаемые?

И вновь случай решил мою судьбу: Дональд Йохансон – тот самый ученый, нашедший скелет австралопитека Люси, и мой кумир – был приглашен прочесть лекцию в Ассоциации естествознания в Саванне. Это был мой шанс познакомиться с настоящим большим ученым-палеоантропологом. Мы хорошо поладили, и он пригласил меня в команду помощником геолога на раскопки в ущелье Олдувай в Танзании. Вот он – шанс поработать на раскопках в Африке! Однако этой поездке не суждено было случиться. Позже выяснилось, что там были какие-то юридические проблемы с разрешением на работу в Танзании. И тем не менее благодаря Дону Йохансону я попал в летнюю программу в школе Кооби-Фора в Кении, где прославленный палеоантрополог Ричард Лики со своей знаменитой «бандой гоминидоискателей» исследовал новые местонахождения на восточном берегу озера Туркана.

Шел 1989 год, мне тогда было 24, и Африка казалась всем тем, о чем только можно было мечтать. Во время первого же спуска в раскоп на берегу озера, когда я только учился, что и как нужно делать, я заметил нечто, торчащее в прибрежном песке, – это был фрагмент бедренной кости гоминина. Я чуть с ума не сошел от радости: дело пошло!

1 января нового, 1990 года я, полный надежд, прилетел в Южную Африку. Американских студентов в ЮАР в то время можно было пересчитать по пальцам: у власти была Национальная партия, и в стране все еще царил режим апартеида. Я рос в 1960-х в Джорджии и кое-что знал о расовой дискриминации: перемены, произошедшие в обществе с отменой сегрегации, были видны невооруженным глазом. В Южной Африке также задул ветер перемен – после почти 30 лет заключения 11 февраля 1990 года власти выпустили на свободу Нельсона Манделу. Конец режима был уже близко.

Меня приняли в аспирантуру в Университет Витватерсранда, находящийся в самом центре Йоханнесбурга и ласково именуемый студентами и профессорами Витсом. Несмотря на то что Витс был полуавтономным университетом, государство все же контролировало расходы по основным исследовательским направлениям. Разумеется, исследования в области эволюции человека никогда не были в приоритете, поскольку они подрывали устои режима, указывая на общую историю происхождения всех людей. К концу 1980-х годов большинство ученых было согласно, что эволюционные корни человека стоит искать в Африке. Огромное количество исследователей, работавших как в Южной Африке, так и за ее пределами, в один голос опровергали расовые постулаты Национальной партии. Наука говорила, что никаких «естественных» различий между расами нет и никогда не было, однако это, конечно, мало влияло на то, что по этому поводу думало правительство страны.