Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

Перечисленные младшим Ждановым ученые принесли советской науке мировую славу и сыграли важную роль в создании ракетно-ядерного оружия. Однако руководитель отдела науки ЦК не только не испытывал благодарности к людям, столь много сделавшим для родины, но и требовал проведения чисток по расовому признаку, какие за несколько лет до этого проходили в нацистской Германии.

Агитпроп ЦК сигнализировал вождям: президент Академии наук СССР Сергей Вавилов требует изучать иностранную научную литературу, отказывается от классической физики.

Вавилов вынужден был прислушиваться к мнению начальства. Началась подготовка к Всесоюзному совещанию физиков, которое должно было повторить успех «народного академика» Трофима Денисовича Лысенко в биологической науке. Решение о его проведении принял секретариат ЦК 4 декабря 1948 года — для преодоления «недостатков» в преподавании и изучении физики. Готовить совещание поручили заведующему отделом пропаганды и агитации ЦК Дмитрию Трофимовичу Шепилову.

Уже заседал оргкомитет, выявлявший «недостатки» физической науки. В ситуации борьбы с космополитизмом это открывало широкие возможности для избавления от научных оппонентов. Договорились, что совещание пройдет в последнюю неделю января 1949 года. Дату пришлось изменить. Кафтанов и Вавилов доложили Маленкову, что на эти дни намечены московская областная партийная конференция и комсомольский съезд.

31 января секретариат ЦК перенес совещание на 21–27 марта.

Председатель оргкомитета заместитель министра высшего образования СССР Александр Васильевич Топчиев, недавний директор Московского нефтяного института имени И.М. Губкина, объяснил задачу:

— Наше совещание должно быть на уровне сессии ВАСХНИЛ.

Профессор Владимир Кессених призывал коллег:

— Пример нам — оздоровительная буря сессии ВАСХНИЛ.

Но совещание не состоялось.

Считается, что советскую физику спасла атомная бомба. В отличие от завистливых, но малограмотных идеологов руководитель атомного проекта профессор Игорь Курчатов понимал значение теории относительности. Он обратился за помощью к члену политбюро и заместителю главы правительства Берии. Лаврентий Павлович поинтересовался у Курчатова, правда ли, что квантовая механика и теория относительности являются идеалистическими.

Курчатов доходчиво объяснил Лаврентию Павловичу:

— Если их запретят, то и атомной бомбы не будет.

Берия, который понимал, что его ждет, если бомбы не получится, бросился к Сталину. Для Сталина бомба была важнее идеологии. Совещание отменили.

В конце марта 1949 года министр Кафтанов отправил в ЦК записку «О крупных недостатках в подготовке кадров физиков и о мерах по их устранению». И приложил к ней списки преподавателей физики с указанием национальности — как будто именно анкетные данные определяли способность понимать современную физику и обучать ей студентов. Но в порядке исключения физиков не тронули как «полезных для государства».

9 апреля 1949 года секретариат ЦК принял постановление:

«Во изменение постановления ЦК ВКП/б/ от 31 января 1949 года отложить созыв Всесоюзного совещания заведующих кафедрами физики высших учебных заведений и научных работников Отделения физико-математических наук Академии наук СССР ввиду неподготовленности этого совещания».

Но дремучее и агрессивное отношение к современной физике и физикам-теоретикам сохранялось. 13 июля 1949 года отдел пропаганды и агитации ЦК сигнализировал своему куратору Суслову:

«Сегодня на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами марксизма-ленинизма и философии должен быть прочитан доклад президента Академии наук СССР С.И. Вавилова «Современная физика и буржуазная идеалистическая философия». Текст доклада, представленный в отдел вчера, имеет ряд серьезных недостатков, без устранения которых доклад прочитан быть не может.

Тов. Вавилов проводит мысль, что при изучении микроявлений не могут быть применены даже наиболее широкие и общие законы физики. Он говорит о неприменимости понятий обыденной жизни в атомной физике, получается, что в новой физике должны быть отброшены и такие неотъемлемые атрибуты материи, как пространство и время.

Тов. Вавилов ни словом не упоминает о решениях ЦК ВКП/б/ по идеологическим вопросам, о роли большевистской партии в деле идейного вооружения советских физиков. Он приходит к неверному выводу о том, что идеологические основы советской физики не являются передовыми в физике всего мира. Он ставит вопрос о необходимости «печатать, обсуждать иностранную физико-философскую литературу», умалчивая о задаче создания работ по физике, проникнутых духом боевой партийности.

Считаем необходимым: а) Чтение доклада т. Вавилова отложить. б) Поручить Министру высшего образования т. Кафтанову совместно с т. Вавиловым устранить недостатки доклада и представить в Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП/б/ исправленный текст».

Открытие теории относительности и квантовой механики изменило не только саму физику. Разрушались привычное представление о природе, которое формировалось классической физикой. Конечно, теоретическая физика оставалась недоступной людям, не имевшим серьезных познаний в современной математике. Агитпроповские догматики не желали сознавать, что наука развивается стремительно и продолжали возмущаться такими выдающимися учеными, как Вавилов, которые оперировали понятиями современной физики.

В июне 1952 года в газете «Красный флот» (орган военно-морского министерства), появилась еще более громкая статья члена-корреспондента Александра Максимова «Против реакционного эйнштейнианства в физике».

Академик Владимир Фок обратился к Маленкову:

«Эта статья может нанести серьезный вред развитию советской науки и техники и воспитанию нашей молодежи, так как совершенно искажает и даже отрицает ту физическую теорию, на базе которой развивается вся современная физика, в том числе ядерная и атомная физика».

После смерти Сталина, опалы «народного академика» Лысенко, реабилитации кибернетики, открытые нападки на теорию относительности Альберта Эйнштейна и квантовую механику прекратились. Но все эти люди остались при должностях. Возглавляли кафедры в высших учебных заведениях, редактировали научные журналы, руководили научными издательствами и научно-исследовательскими институтами. Готовивший совещание физиков замминистра Топчиев стал главным ученым секретарем Академии наук, человеком, определявшим повседневную жизнь научного сообщества страны. «Выглядел Александр Васильевич внушительно, — вспоминал его подчиненный, — мощная фигура, крупное лицо с густыми черными бровями, пышная шевелюра, проницательные темные глаза. В его чертах сквозило нечто татаро-монгольское».