Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

Речи с трибуны мавзолея произносили трое — Маленков, Берия и Молотов. Стало ясно, что они теперь главные.

«К моему удивлению, — писал уже упоминавшийся на страницах этой книги Гаррисон Солсбери. — Маленков, толстяк средних лет, оказался весьма привлекательным. Он говорил на прекрасном литературном русском и, казалось, обещал новое, более интеллигентное правление. Берия был обворожительно снисходителен к своим компаньонам».

Народный артист России Валентин Иосифович Гафт, который в одном фильме весьма колоритно сыграл Лаврентия Павловича, вспоминал:

— Когда Сталина хоронили, на Красной площади я видел Берию, и это произвело очень сильное впечатление — речь Берии и он сам. Лицо Берии было почти закрыто, сверху была шляпа, надвинутая на самые брови, воротник поднят так, что виден был только говорящий рот и пенсне. Тогда я подумал, что он похож на шпиона.

Молотов, кажется, единственный из всех выступавших с трибуны мавзолея, прощался с человеком, которого, несмотря ни на что, любил. Все-таки существовало нечто, связавшее их навсегда…

Но умерший вождь уже мало кого интересовал. Для армии советских чиновников главная проблема состояла в том, чтобы разобраться в новой структуре власти. Партийному аппарату предстояло прежде всего понять, кто теперь хозяин в стране, на кого ориентироваться, кому служить.

Никиту Сергеевича Хрущева освободили от обязанностей первого секретаря Московского комитета партии, чтобы он «сосредоточился на работе в Центральном комитете КПСС». Но власть в те дни принадлежала другим.

Исходили из того, что первую роль в стране и партии будет играть Маленков. Он был фактически правой рукой Сталина. Без Георгия Максимилиановича не решалось ни одно дело — ни в ЦК, ни в правительстве. Он пропускал через себя все бумаги, поэтому от него зависел и партийный аппарат, и все министры. В 1952 году на ХIХ съезде Маленков делал основной доклад.

Сам он настаивал на том, что в стране — коллективное руководство. На президиуме ЦК Маленков выразил неудовольствие тем, что «Правда» его речь на траурном митинге опубликовала на первой полосе, а Берии и Молотова — на второй:

— Надо было печатать одинаково. У нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности. И сейчас надо сразу поправить. Было бы неправильно, скажем, цитировать выступление на траурном митинге кого-то одного. Во-первых, это незаслуженно, во-вторых, неправильно. Считаем обязательным прекратить политику культа личности.

Маленков сделал выговор главному редактору «Правды» Шепилову и за то, что его редакционные умельцы так смонтировали фотографию, сделанную еще во время подписания в феврале 1950 года советско-китайского договора, что новый глава правительства Маленков оказался рядом со Сталиным и Мао Цзэдуном.

Дмитрий Трофимович Шепилов решил сделать приятное новому хозяину страны. Перестарался. Георгий Максимилианович в присутствии товарищей демонстративно отчитал его за услужливость:

— Публикация такого снимка без ведома ЦК выглядит как провокация. Такого снимка вообще не было. Это произвольный монтаж.

12 марта 1953 года президиум ЦК объявил главному редактору «Правды» строгий выговор за «произвольную верстку речей руководителей партии и правительства на траурном митинге» и за опубликование без ведома ЦК «произвольно смонтированного снимка на третьей полосе».

14 марта на пленуме ЦК председателя Совета министров Маленкова по его собственной просьбе вывели из состава секретарей ЦК. Первая крупная ошибка. В результате партийные секретари не знали, на кого ссылаться, кому докладывать, и чувствовали себя неуверенно. Слишком сложный пасьянс в Кремле пугал их и раздражал: они привыкли к определенности.

О Маленкове ходили доброжелательные слухи. Говорили, что когда он пришел на какое-то заседание и его встретили обычными аплодисментами, он сказал:

— Здесь не Большой театр, а я не Козловский.

«Маленков был молчалив и без нужды не высказывался, — вспоминал Микоян. — Когда Сталин что-то говорил, он — единственный — немедленно доставал из кармана френча записную книжку и быстро-быстро записывал «указания товарища Сталина». Мне лично такое подхалимство претило. Сидя за ужином, записывать — было слишком уж нарочито».

Но Маленков не был маньяком власти, который думает о ней каждую минуту своей жизни. В отличие от настоящих властолюбцев находил время для семейной жизни. Любил читать детям вслух. Оборудовал на даче настоящий физический кабинет для детей с микроскопом, телескопом, электромоторами, магнитами. Детей учил музыке и французскому языку. Учение не пропало зря. Андрей Маленков стал профессором-биофизиком, Георгий Маленков-младший защитил диссертацию по физической химии. Воля Маленкова преподавала композицию в Строгановском художественном училище.

— К моим братьям и ко мне родители были предельно внимательны, — вспоминала дочь Маленкова. — Отец с мамой внушали нам отвращение ко лжи и всякому лицемерию, к тому, что сейчас называется «элитарный снобизм». Учили судить о людях по их личным достоинствам, не взирая на общественное положение или национальность. При этом не читалось никаких нотаций: мимолетными репликами и личным примером нас подводили к осознанию наших ошибок. О религии упоминаний не было, но — бесспорно — все это укладывалось в евангельские заповеди…

Поведение самого Маленкова едва ли соответствовало евангельским заповедям. Дочь Волю он выдал замуж за Владимира Шамберга, сына Михаила Абрамовича Шамберга, своего старого товарища и сослуживца. Они дружили еще со времен совместной учебы в Высшем техническом училище имени Н.Э. Баумана. Михаил Шамберг был правой рукой Маленкова в ЦК, так он и воспринимался в партийном аппарате. В годы войны Георгий Максимилианович сделал его заведующим организационно-инструкторским отделом ЦК.

Роман Владимира Шамберга и Воли Маленковой вспыхнул еще в юные годы, никто и не сомневался, что они соединят свои судьбы. Жили они вместе с Маленковыми в их квартире на улице Грановского (ныне Романов переулок). Владимир Шамберг поступил в аспирантуру Института экономики Академии наук СССР.

Когда начались гонения на евреев, Маленков позаботился о том, чтобы брак дочери с молодым Шамбергом был молниеносно расторгнут. Это произошло в один день. Владимир Шамберг рассказывал, как он вернулся домой и горничная передала ему конверт с запиской от Воли. Жена сообщала мужу, что они должны расстаться. Он пытался найти ее и поговорить, но она не захотела. В полной растерянности он ушел к родителям.

Охранники Маленкова привезли его вещи. 12 января 1949 года начальник личной охраны Маленкова отвез его в московский городской суд, оформил развод, забрал паспорт и выдал новый — без следов регистрации брака с дочкой Маленкова. Любовь и дружба ничто, когда речь идет о карьере и о расположении вождя.