Леонид Млечин - До и после смерти Сталина

«Мне вспоминается сын Берии — красивый, точно фарфоровый, холеный, молчаливый, надменный, спокойный; я видел его 29 марта, у Надежды Алексеевны Пешковой. Что теперь с его надменностью, холеностью, спокойствием? Где он? Говорят, Марфа беременна. Дикая судьба у горьковского дома: — от Ягоды до Берии — почему их так влечет к гэпэушникам такого — растленного — образа мыслей, к карьеристам, перерожденцам, мазурикам?»

Жену Берии в начале июля 1953 года тоже арестовали. В конце ноября 1954 года президиум ЦК решил судьбу сына и вдовы Берии: их отправили на административное поселение. Серго Лаврентьевич Берия лишился своей фамилии: у него отобрали все документы и выписали новые на материнскую фамилию. Лишили научного звания, пришлось ему начинать жизнь заново.

Серго Берия занимался системой противоракетной обороны Москвы. Он был несомненно одаренным человеком, хотя грозное имя отца сыграло решающую роль в его стремительной карьере. В его бывшем конструкторском бюро рассказывали, как он собирал представителей заводов, спрашивал, когда они поставят необходимое оборудование. Все жаловались на кучу проблем, объясняли, как трудно исполнить заказ. Серго вызывал секретаршу и как бы между прочим просил:

— Соедините с Лаврентием Павловичем.

Испуганный представитель завода вскакивал:

— Не надо звонить Лаврентию Павловичу! Я сейчас понял, что мы можем все сделать еще быстрее!..

1 июля 1953 года Берия написал еще одно письмо. На сей раз развернутое. Поразмыслив, начал извиняться и каяться перед товарищами. Он обращался лично к Маленкову, считая, что его судьба в руках Георгия Максимилиановича:

«Мы дружно, честно, по партийному работали в течение многих лет и тяжелых и грозных военных, в восстановительный период нашей страны. Все ценное в моей жизни связано совместной работой с тобой… У меня всегда была потребность с тобой посоветоваться, и всегда для меня получалось лучше. Я видел в лице тебя старшего, опытного партийного деятеля большого масштаба, талантливого, энергичного и неутомимого, прекрасного друга и товарища… На протяжении свыше десяти лет мы были настоящими большевистскими друзьями, и никто не расстроил нашу дружбу, столь ценную и необходимую для меня».

Он все еще не сознавал, что ему уготовано:

«Дорогие товарищи, я верный сын нашей Родины, верный сын партии Ленина-Сталина и верный ваш друг и товарищ. Куда хотите, на какую угодно работу, самую маленькую, пошлите, присмотритесь, я еще могу верных десять лет работать и буду работать всей душой и со всей энергией… Умоляю вас, не лишайте меня быть активным строителем на любом маленьком участке славной нашей Родины, и вы убедитесь, что через два-три года я крепко исправлюсь и буду вам еще полезен».

Он сидел в камере без окна. Свет в ней не выключался даже ночью. Рядом с Берией неотлучно находился офицер, которому было приказано его убить, если кто-то попытается напасть. В президиуме ЦК все еще боялись, что его захотят освободить. Берия уверенно говорил этому офицеру, что он ни в чем не виновен и его скоро освободят. Не верил, что товарищи поступят с ним так же, как он поступал с другими.

Когда Берия напомнил Маленкову и Хрущеву о том, как он защищал их от Сталина, отобрали у него бумагу, пенсне и карандаш. Не дай бог, напишет что-то из того, что он о них знает…

На гауптвахте Берию продержали неделю. В ночь со 2 на 3 июля его перевезли в штаб округа противовоздушной обороны, где поместили в подземный бункер. Там он находился до самой смерти.

Со 2 по 7 июля 1953 года в Кремле заседал пленум ЦК КПСС. Говорили исключительно о Берии. Реестр обвинений, предъявленных на пленуме, выглядит несколько пародийно. Все, что тогда гневно ставили Берии в вину, позднее сочли бы его заслугой: борьба со всевластием партийного аппарата, амнистия и смягчение уголовного законодательства, послабления крестьянству, сокращение ненужных расходов.

Бывший член политбюро Андрей Андреевич Андреев:

— Он начал дискредитировать имя товарища Сталина, наводить тень на величайшего человека после Ленина… Я не сомневаюсь, что под его давлением вскоре после смерти товарища Сталина вдруг исчезает из печати упоминание о товарище Сталине… Появился откуда-то вопрос о культе личности.

Министр металлургической промышленности Иван Федорович Тевосян:

— Этот мерзавец Берия возражал против того, чтобы, говоря об учении, которым руководствуется наша партия, наряду с именами Маркса, Энгельса, Ленина называть имя товарища Сталина. Вот до чего дошел этот мерзавец.

Первый секретарь компартии Украины Алексей Илларионович Кириченко:

— В записке Берия непонятно почему фигурируют такие термины: «западноукраинская интеллигенция», «западноукраинские кадры», «русификация»… И это в то время, когда на Украине давно вышли из употребления эти слова. Украинский и советский народ единая семья, и нет в ней западных украинцев и восточных украинцев.

На пленуме, конечно же, возник и более широкий и важный для страны разговор.

— Давайте разберем, — обратился к членам ЦК Никита Хрущев, — какие заговоры внутри нашей страны были открыты Министерством внутренних дел, Министерством госбезопасности? За исключением липовых, дутых — никаких.

— Правильно, — поддержал его маршал Ворошилов, — никаких.

— Мы же с вами знаем, — продолжал Хрущев, — до 1937 года и после 1937 года — больше половины липы.

— Правильно, — вновь поддержали его из президиума.

— Если сейчас разобрать архив МВД, я убежден, на 80 процентов населения есть анкеты МВД, на каждого дело разрабатывают.

В зале сочувственный смех.

— А молока нет, мяса мало. Объявили переход от социализма к коммунизму, а муку не продаем.

Голос из президиума:

— Картошки нет.

— Мы снизили цены на картошку и капусту, а картошки и капусты в магазине нет. Капуста стала дороже или в одной цене с бананами? Что, наши колхозники разучились выращивать капусту?

Впервые прозвучало осуждение Сталина и сталинизма. В заключительном слове Маленков говорил:

— Вы должны знать, товарищи, что культ личности Сталина в повседневной практике руководства принял болезненные формы и размеры, методы коллективности в работе были отброшены, критика и самокритика в нашем высшем звене руководства вовсе отсутствовали. Мы не имеем права скрывать от вас, что такой уродливый культ личности привел к безапелляционности единоличных решений и в последние годы стал наносить серьезный ущерб делу руководства партией и страной.

Но все слова, прозвучавшие на пленуме, остались для страны секретом. Ничего не было опубликовано. В газетах через несколько дней появилось короткое, в несколько строк, сообщение о том, что пленум ЦК исключил Берию из партии как врага коммунистической партии и советского народа. А президиум Верховного Совета передал дело о преступных действиях Берии на рассмотрение Верховного суда. По стране пошла гулять частушка: