Василий Жукович - Слуга трех господ [Воспоминания о войне]

В этот же вечер Краснов сказал Деменеву:

— Прорваться к Петрограду через Пулково у нашей армии не хватит сил, а другого пути у нас нет. Вся надежда только на Петроградский военный гарнизон и казачьи части, дислоцированные в Петрограде, которые, услышав бой под Пулково, возможно, выступят против большевиков и ударят им в спину. Но если это не произошло в разгар боя в течение дня, то теперь, когда наша армия отошла от Пулково на значительное расстояние, вряд ли это произойдет. И помощи нам ждать больше неоткуда.

Ночью Краснов собрал на совещание командиров полков, сотен и батарей, которым отдал свой последний приказ, предписывающий войскам своей армии отойти к Гатчине и занять там оборону. Но пока Краснов совещался с офицерами своей армии, казачьи комитеты, вместе с прибывшими к ним матросами, провели свое совещание, на котором матросы пообещали казакам беспрепятственно пропустить их на Дон, если они заключат мирный договор. Казаки согласились с предложением матросов и вместе с ними написали текст договора, который комитетчики принесли Краснову и убедили Петра Николаевича подписать его. Суть этого договора заключалась в следующем:

«Большевики прекращают боевые действия в Петрограде и против армии Краснова, а также объявляют полную амнистию всем офицерам и юнкерам, давшим подписку о неприменении оружия против советской власти. Краснов отводит свои войска от Лигово и Пулково, и пригороды этих населенных пунктов становятся нейтральными. Кавалерия армии Краснова остается в Царском Селе, Павловске и Петергофе только для охраны этих населенных пунктов. И ни та, ни другая сторона до окончания переговоров между Временным и большевистским правительствами не переходят указанной в договоре линии».

К утру войска армии Краснова отошли на указанные в договоре рубежи под Гатчину и заняли там оборону. Штаб армии разместился в Гатчинском дворце. В этом же дворце, под охраной казаков, разместился и сам Керенский. А утром к Краснову пришли казаки-комитетчики и группа матросов-переговорщиков во главе с матросом П.Е. Дыбенко с просьбой отдать матросам Керенского в обмен на Ленина. Ни Краснов, ни Деменев не поняли, шутил ли матрос Дыбенко, предлагая такую сделку, или действительно он так думал. Но Краснов не согласился с предложением Дыбенко и заявил, что пусть они сначала предъявят Ленина, а потом будет решаться вопрос с Керенским. А когда матросы с комитетчиками ушли и Краснов сказал Керенскому, что они требуют его выдачи, Александр Федорович, боясь, что казаки предадут его, попросил Краснова заменить казачий караул, охранявший его, юнкерами. Краснов выполнил просьбу Керенского и заменил караул. В середине дня к Краснову пришли комитетчики 9-го Донского казачьего полка тоже с требованием выдать им Керенского, чтобы доставить его в Смольный. Но Краснов и их требование отклонил. Сошлись на том, что для охраны Керенского, чтобы он не убежал, комитетчики поставят свой караул из надежных казаков. А когда комитетчики ушли и Краснов с Деменевым зашли к Керенскому, то Краснов сказал ему, что настало время бежать.

— Но как? Во дворе полно матросов и казаков, — сказал побледневший Керенский.

— Часовые стоят только у парадного подъезда здания, а другие выходы не охраняются, и через них можно выйти из дворца незамеченным, — ответил Краснов.

Выйдя от Керенского, он намеренно затянул сбор казацкого караула, а когда тот пришел и стал осматривать помещение, в котором должен был находиться Керенский, то оказалось, что его там нет. Как ему удалось пройти незамеченным через двор Гатчинского дворца, забитый казаками и матросами, никому, даже самому Краснову, было неизвестно.

Не обнаружив в Гатчинском дворце бывшего временного правителя, казаки возмутились и стали кричать на Краснова, что, дав возможность Керенскому бежать, он предал их, и за это его нужно арестовать. Чем бы этот конфликт между казаками и командармом закончился, неизвестно. Скорее всего, казаки арестовали бы Краснова, а возможно, и расстреляли. Но тут случилось непредвиденное. В Гатчину стали входить большевистские войска. Первым пришел лейб-гвардии Финляндский полк. Вслед за Финляндским полком в Гатчину вошли матросы, а за ними красногвардейцы. В массе этих войск казаки совершенно растворились и оказались в плену у большевиков, вырваться из которого уже не было никакой возможности. В такой обстановке казакам стало не до внутренних разборок. Теперь нужно было думать, как вырваться из окружения большевистских войск и уйти на Дон. Казаки поняли, что в одиночку сделать это невозможно. Вырваться из Гатчины можно было только организованно и под руководством такого опытного командира, как Краснов. И не ошиблись. Через несколько дней Краснову удалось без боя вывести казаков своей армии из Гатчины и отправить их в Великие Луки. Пока армия Краснова находилась в Гатчине, несмотря на наличие войск с разными взглядами на создавшуюся в стране обстановку, эксцессов почти не было. Если где-то матросы и пытались приставать к казакам и офицерам, то матрос Дыбенко останавливал их, и конфликт на этом заканчивался. А в конце дня к Краснову пришли матрос Дыбенко и подпоручик гвардейского полка Тарасов, которые предупредили его, что на следующий день к 10 часам утра он должен явиться в Смольный, чтобы решить дальнейшую судьбу казаков.

— Отказываться от этой поездки я Вам не советую, — сказал Дыбенко, — потому что в противном случае придется Вас арестовать и доставить туда под конвоем, а всех ваших казаков разоружить. Так не лучше ли Вам, генерал, отправиться с нами добровольно.

После такой постановки вопроса Краснову ничего другого не осталось, как согласиться с предложением Дыбенко. Только он попросил взять с собой своего адъютанта Чеботарева и начальника штаба корпуса Деменева. Дыбенко возражать не стал, и на этом разговор закончился. И утром на второй день Краснов, Чеботарев, Деменев и Тарасов отправились в Петроград. По пути под Пулково машину обстреляли красногвардейцы. Но, слава богу, никто не пострадал, и машина благополучно приехала в Петроград. Приехавших офицеров сопроводили в Смольный и завели в комнату, у дверей которой стоял караул из двух матросов. В комнате уже находилось несколько человек, и некоторые из них были знакомы Краснову.

— Это арест? — спросил Краснов у Тарасова.

— Нет, это временное задержание до выяснения, кто может Вас принять, — ответил тот и ушел.

Вернулся Тарасов вместе с каким-то матросом только к вечеру и, сказав Краснову, что этот матрос будет его допрашивать, снова ушел. А пришедший с Тарасовым матрос дал Краснову бумагу, чернила и ручку и попросил его написать, по чьему приказу казаки наступали на Петроград и как бежал из Гатчинского дворца Керенский. Краснов и Деменев письменно ответили на заданные вопросы и отдали бумагу матросу.