Александр Анушкин - Рассказы о старых книгах [Поиски, находки, загадки]

После второй части, отметив важность полученных знаний и сравнивая их с воинским вооружением, автор убеждает учащегося:

Надо еще уметь владеть полученным оружием, а об этом идет речь дальше. Изучишь следующий материал и «будешь добр ратник, или ключарь и вратник».

Математические задачи основываются на близких тогдашнему читателю примерах из, земледельческого, купеческого и воинского быта. Я с удовольствием отметил, что некоторые задачи и примеры, использованные Магницким, вошли и в современные школьные учебники. Сошлюсь на одну из подобных задач, помещенную на 116 листе «Арифметики» 1703 г.

«Един путник идет от града в дом: а ходу его будет 17 дней, а другой путешественник от дому во град той же путь творяще, а может прейти в 20 дней. Оба же сия человека поидоша во един и той же час от мест своих и ведательно есть в колико дней сойдутся?».

Примерно такие же задачи, что в свое время решали учащиеся математико-навигационной школы, теперь решают ученики наших советских школ. Только ныне примеры с пешеходами вытеснены примерами с велосипедистами, мотоциклистами, автомобилистами.

«Арифметика» Магницкого разделена на две книги. Вторая книга посвящена мореходной науке. В ней приведены сведения по геометрии и астрономии, необходимые при кораблевождении. Помещены таблицы: «Склонения солнечного на 1701–1728 годы по месяцам и числам, в градусах и минутах», «рефракции или преломления лучей солнца, луны и звезд», таблицы локсодромические, через которые познается «расстояние мест и путь кораблеплавания в простых и сферических линиях», описание и таблица ветров.

Замечательна «Арифметика» не только своим содержанием, но и оформлением. Шрифт, набор, краска, печать — все сделано образцово. В книге много таблиц и рисунков, орнаментальных украшений, выполненных с большим вкусом. На фронтисписе изображены русский государственный герб и фигуры Пифагора и Архимеда в окружении антрибутов математической науки и техники. Первая страница открывается заставкой, в центре которой на троне восседает Арифметика в виде женщины с ключом от храма знания. Среди обилия рисунков-примеров мы видим изображение города, крепостных стен и башен, шеренги солдат, детали машин, предметы быта, промышленности и торговли. Нельзя не отметить употребленной несколько раз концовки с рисунком лисы. Она, видимо, служила образом «математической хитрости». Весьма искусно выполнены две вклейки: одна — с рисунком глобуса на всю страницу, вторая — с «описанием ветров» — с прелестной гравюрой корабля, плывущего под парусами по бурному морю.

Под рисунками стоит подпись художника — Михайло Карновский.

Один симферопольский экземпляр «Арифметики» принадлежал Таврическому епископу Гурию Карпову, затем перешел «в книгохранилище Терентия Ивановича Вяземского», о чем гласит сделанная в 1904 г. надпись. Книгохранилище Т. И. Вяземского, доктора медицинских наук, приват-доцента Московского университета, находившееся в Кара-Даге, являлось одной из крупнейших не только в Крыму, но и в России частновладельческих библиотек. В журнале «Русский библиофил» № 6 за 1911 г. сообщалось, например, что в карадагской библиотеке Т. И. Вяземского — до 30 000 томов, в том числе труды ученых обществ и журналы по физике, химии, естествознанию, медицине, антропологии и археологии. Немало было в коллекции и книжных редкостей.

Мне осталось рассказать еще об одном представителе книжного триумвирата — о «Псалтыри рифмотворной» Симеона Полоцкого, сыгравшей заметную роль в развитии поэтического творчества М. В. Ломоносова.

Симеон Полоцкий — писатель, общественный и церковный деятель XVII в. В ряде своих произведений он подвергает критике отдельные стороны и пороки русской действительности: невежество духовенства, алчность купечества, лихоимство судей, жестокосердие помещиков. Его перу принадлежат «Вертоград многоцветный», «Псалтырь рифмотворная», «Рифмологион», «Комедия о блудном сыне» и др.

«Псалтырь рифмотворная», о которой идет речь, одно из самых значительных произведений Полоцкого. В предисловии к читателю автор пишет о том, как у него возникла идея сочинения, о его назначении. Пусть обычная «Псалтырь», заявляет он, «во церкви да будет хранена», а моя, рифмами переложенная, предназначена для домашнего чтения, «к домашней потребе». И не слушай, читатель, — говорит автор далее, невежественных и злых людей, хулящих мое произведение. Будь «не слов ловитель, но ума искатель. …благодарно прими труды сия, иным обычным, в Россия новыя».

Обращает внимание своей интонацией переложение 81-го псалма. В нем обличаются судьи и властители несправедливые и развращенные. И опять напрашивается сравнение.

Ровно сто лет спустя в ноябрьском номере журнала «Санктпетербургский вестник» за 1780 г. также появилось стихотворное переложение 81-го псалма, но уже в иной редакции, и называлось оно «Одой». Анонимный автор «Оды» пишет более определенно, нежели его давний коллега по перу. Он открыто призывает карать «земных богов»: коварных судей и жестоких правителей, которые «щадят злых» и угнетают бедных. «Ода» адресовалась царям, напоминала им, что они так же смертны, как и все, так же скоро станут отвечать за свои деяния.

«Ода» попала не в бровь, а в глаз. Едва екатерининским властям стало о ней известно, сразу же было предложено издателям вырезать ее из журнала и вместо «зловредной» «Оды» исправленный вариант ноябрьского номера «Санкт-петербургского вестника» за 1780 г. открывался благопристойной переводной повестью «Розалия».

Выяснилось, что автором «Оды» был поэт Г. Р. Державин. И над ним уже нависла зловещая тень заплечных дел мастера Шишковского. Только державинский дипломатический талант и такт цередворца спасли поэта от расправы, а через некоторое время вернули ему благоволение Екатерины II. Так иногда оборачивались попытки перелагать виршами псалмы царя Давида.

Однако вернемся к «Псалтыри» Полоцкого, к ее симферопольскому экземпляру. Он оказался уникальным по своим индивидуальным особенностям: на полях значительной части страниц, а также на специально вклеенных листах мы находим вписанные от руки ноты, многочисленные прозаические и стихотворные надписи XVIII в.

На одном из первых листов имеется надпись о датах рождения и коронации Петра Первого, несомненно, сделанная одним из владельцев книги в петровское время. Потом следуют надписи, сделанные другой рукой, но в том же XVIII в. По содержанию их можно разбить на две группы: антицерковного и политического характера.

После слов 117-го псалма — о прославлении бога и его «милости» — идет довольно язвительная надпись-реплика: «церкви восточная чада скачите овцы словесного стада».