Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Это явление также неоднократно привлекало внимание исследователей — правда, как правило, на примерах западноевропейской или российской истории. Феномен самозванства в истории тюрко-монгольских государств до сих пор внимания исследователей особо не привлекал, что, впрочем, объяснимо, поскольку в «степных империях» это явление не имело столь широкого распространения — в силу хорошего знания кочевниками генеалогии правящих родов попытки авантюристов выдать себя за их представителей в большинстве случаев заранее были обречены на провал. Тем не менее, по различным причинам и в особых обстоятельствах отдельные претенденты и такого рода вступали в борьбу за власть, порой даже добиваясь определенных успехов. Примеры деятельности самозванцев в разных тюрко-монгольских государствах и причины, по которым они находили себе покровителей и сторонников, также рассматриваются в настоящей книге.

Империя Чингис-хана распалась уже во второй половине XIII в., и в течение нескольких веков «степные империи» его потомков также непрерывно дробились на все новые и новые государства. Поэтому в настоящей книге предпринимается попытка рассмотреть процессы борьбы за власть в соответствии с географическим принципом — в отдельных регионах Евразии. Соответственно, будут отдельно рассмотрены примеры узурпации власти в самой Монгольской империи и империи Юань в Китае, в Чагатайском улусе в Центральной Азии и государствах, возникших в результате ее распада, в государстве ильханов в Иране, в Золотой Орде и ее преемниках, в том числе и в Казахстане, вплоть до начала XX в., наконец — в Монголии (как Внешней, так и Внутренней) — также до XX в. включительно. Однако содержание каждого из разделов отнюдь не преследует цели дать последовательное изложение истории соответствующего государства или региона: темой исследования является именно анализ методов борьбы за власть, средств легитимации правления тюрко-монгольских государей.

Кроме того, считаем целесообразным оговорить, что целью книги не являлось составление биографических очерков, посвященных отдельным представителям ханского рода или иным претендентам на престол. Поэтому более подробный анализ деятельности конкретных исторических персонажей проводился в тех случаях, когда их действия имели важное значение в общем процессе политического развития того или иного тюрко-монгольского государства, влияли на его последующее историческое развитие либо же могли служить прецедентом для аналогичных действий последующих претендентов на трон.

Завершая введение, автор хотел бы искренне поблагодарить ряд коллег — в частности, А. К. Бустанова, А. Д. Васильева, П. О. Рыкина, Т. Д. Скрынникову, Т. И. Султанова (Россия), К. 3. Ускенбая и К. Ш. Хафизову (Казахстан), Б. М. Бабаджанова и А. С. Эркинова (Узбекистан), Д. Ноду (Япония) — за помощь при решении ряда проблем и сложных вопросов, возникших в процессе работы над книгой, а также за предоставление некоторых труднодоступных источников и исследовательских работ, без которых анализ ряда важных примеров и тенденций был бы невозможным.

Санкт-Петербург, 2015

Чтобы добиться ханского титула и верховной власти в Монгольской империи, было необходимо принадлежать к потомкам Чингис-хана по прямой мужской линии и пройти процедуру избрания на курултае [14] Султанов 2006, с. 67. . Однако представители «Золотого рода» (т. е. отвечавшие первому из требований) нередко пытались добиться власти, оспаривая законность избранных монархов либо же в обход курултая. И таких случаев было не так уж мало. Многочисленность претендентов и ожесточенная борьба за власть, первые проявления которой имели место практически сразу после смерти Чингис-хана, объясняются тем, что у монголов не было четкого порядка престолонаследия. Некоторые исследователи даже распад Монгольской империи во многом связывают с этой причиной [15] Бартольд 2002а, с. 147; Чхао 2008, с. 90–92; Jackson 1978, р. 193. Рашид ад-Дин 1960, с. 19. .

Институт регентства в Монгольской империи и чингизидских государствах был достаточно распространен, несмотря на то что никакого правового закрепления статуса регентов в чингизидском праве не существовало (по крайней мере, нам такие правовые акты неизвестны). Фактически сосредотачивая в своих руках власть, равную ханской, регенты тем не менее не являлись полноправными монархами, прекрасно понимая, что рано или поздно им придется отказаться от власти в пользу монарха, выбранного в законном порядке. Неудивительно, что многие временные правители старались всячески оттянуть избрание монарха и сохранить ситуацию «переходного периода», таким образом оставаясь верховными правителями государства.

Так действовал уже самый первый регент Монгольской империи, ставший временным правителем после смерти Чингис-хана в 1227 г., — его четвертый сын Тулуй, носивший также титул Еке-нойона или Улуг-нойона, т. е. «Великого князя». В соответствии с монгольским обычным правом Тулуй являлся отчигином семейства Чингизидов — формально «хранителем домашнего очага», фактически же — «главой дома и коренного юрта [отца] своего» [16] Рашид ад-Дин 1960, с. 19. . Коренной юрт Чингис-хана (в монгольской политической традиции — «голун (голын) улус», буквально — «центральное владение» [17] БАМРС 2001, с. 429. ) включал в себя фамильные владения Чингизидов в Монголии, в бассейне рек Онона, Керулена и Толы, а также и немалые владения в недавно завоеванном Северном Китае [18] Трепавлов 1993, с. 97; см. также: Гумилев 1992а, с. 145. . Кроме того, согласно Рашид ад-Дину, Тулую как регенту должны были подчиняться «те из войск, что относились к центру, правой руке и левой руке» — практически все войска Монгольской империи [19] Рашид ад-Дин 19526, с. 274; см. также: Трепавлов 1993, с. 97. В другой части «Сборника летописей» Рашид ад-Дин отмечает, что «юрт, ставки, [имущество], казна, [семья], эмиры, нукеры, гвардия и личное войско Чингиз-хана были в его подчинении [Рашид ад-Дин 1960, с. 107]. . В результате Тулуй, при жизни отца бывший на вторых ролях в политической жизни, вдруг оказался во главе огромной империи. Естественно, было бы странным, если бы он не пожелал сохранить свою власть на как можно более долгое время.

Ряд источников донес до нас сведения о властных амбициях Тулуя. Так, Рашид ад-Дин отмечает, что после смерти Чингис-хана «Тулуй-хан (sic! — Р.П.) водворился в коренном юрте, который состоял из престольного города и великих станов Чингиз-хана, и воссел [на царский престол]» [20] Рашид ад-Дин, 1960 с. 109. . Вполне вероятно, что в данном случае термин «царский престол» является всего лишь устойчивым выражением и не свидетельствует о властных амбициях четвертого сына Чингис-хана. Однако слова персидского автора подтверждаются еще одним источником — китайской династийной историей «Юань ши», составленной в 1369 г. В биографии Елюя Чу-цая — советника Чингис-хана и Угедэя, первого чжуншулина (канцлера) Монгольской империи, содержится следующее сообщение: «Тай-цзун [Угедэй. — Р.П.] должен был вступить на престол, собрались все [его] сородичи на съезд, но еще не принимали [окончательного] решения. Жуй-цзун [Тулуй. — Р.П.] был родным младшим братом Тай-цзуна, и поэтому [Елюй] Чу-цай сказал Жуй-цзуну: "Это — великая забота династии. Надо побыстрее разрешить [ее]". На это Жуй-цзун сказал: "Дело еще не готово. Можно ли выбрать другой день?" [Елюй] Чу-цай ответил: "Пропустите этот — не будет [другого более] счастливого дня"» [21] Мункуев 1965, с. 188; см. также: Султанов 2001, с. 41. . Как видим, намерения Тулуя были вполне очевидны: он стремился затянуть, насколько это возможно, проведение курултая, на котором следовало избрать ханом его старшего брата Угедэя, и за это время расположить монгольскую знать в свою пользу [22] Султанов 2006, с. 39. .

Читать дальше