Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Тем не менее поражение не заставило отказаться Туга-Тимура ни от претензий на трон ильхана, ни от попыток подчинить себе сербедаров. В 1344 г. войска Ваджих ад-Дина Масуда выступили против эмиров Мазандерана, продолжавших сохранять верность потомку Хасара, однако были на этот раз разгромлены, а сам «султан» попал в плен к одному из них и был казнен. Несмотря на сокрушительное поражение, государство сербедаров не исчезло, однако преемники Ваджих ад-Дина Масуда в течение длительного времени уже не осмеливались принимать титул султанов и признали власть Туга-Тимура, который, впрочем, довольствовался номинальным сюзеренитетом, официально признав, что все их владения будут сохранены за ними и впредь. Собственных сил у самозваного ильхана хватало лишь для сохранения контроля над Гурганом [233]. Нет сомнения, что, если бы Туга-Тимур принадлежал к роду Хулагу, он мог бы, опираясь на свое происхождение, объединить хорасанских феодалов в борьбе против мятежников, которые даже принадлежали к аристократии. Однако в глазах знати и сам Туга-Тимур мало отличался от сербедаров, поскольку, не будучи Чингизидом, претендовал на ильханский трон. Номинально признавать его своим правителем хорасанские аристократы могли себе позволить, но сплотиться вокруг него и выступить против общего врага, победа над которым существенно усилила бы позиции потомка Хасара, — на это они пойти не могли.

В течение ряда лет во главе сербедарского государства стояли опытные полководцы, что и заставляло Туга-Тимура воздерживаться от решительных действий против них. Однако, когда в 1353 г. решительный и воинственный предводитель сербедаров Шаме ад-Дин Али убит и на трон вступил не блиставший военными талантами Яхья Керраби, самозваный ильхан предпринял попытку изменить ситуацию. Он пригласил лидеров сербедаров к себе в ставку, чтобы перезаключить с новым правителем мирный договор и обсудить условия вассалитета. В персидской историографической традиции утверждается, что переговоры были лишь поводом, а на самом деле Туга-Тимур намеревался уничтожить всю сербедарскую верхушку, однако в результате все вышло наоборот: во время пира по знаку Яхьи Керраби его соратники напали на Туга-Тимура и его сановников и перебили их всех. С этим событием, имевшим место 16 зулкада 752 г. х. (13 декабря 1353 г.), принято связывать прекращение существования государства ильханов в Иране [234]. Весьма символично, что последним ильханом стал не Чингизид, а потомок Хасара, т. е. монарх с сомнительной легитимностью — фактически узурпатор.

Трудно сказать, осмелились бы сербедары на подобное деяние, если бы Туга-Тимур был законным ильханом-Чингизидом [235]. Вполне возможно, что они использовали бы другой способ устранения монарха или заручились бы поддержкой кого-либо из его конкурентов — вероятно, поначалу именно с такой целью они вели переговоры с чагатайскими ханами Казаном и Баян-Кули.

Как бы то ни было, несмотря на то что, воспользовавшись растерянностью, наступившей в Мазандеране после смерти Туга-Тимура и его приближенных, сербедары на некоторое время сосредоточили в своих руках контроль над этой областью, вскоре семейство последнего ильхана сумело отвоевать эту территорию, фактически превратив ее в наследственное владение. Первым правителем Мазандерана был эмир Вали или Вали-бек — дальний родственник Туга-Тимура, соответственно тоже происходивший из рода Хасара. После гибели самозваного ильхана он оттеснил от власти его сына Лукмана и захватил Мазандеран. Однако он, отличие от покойного родственника, не претендовал на титул ильхана: в источниках он фигурирует всего лишь как эмир и правитель «вилайета» Мазандеран с центром в Астрабаде. Также характерно, что он не пытался, подобно Туга-Тимуру, подчинить себе сербедаров, а взаимодействовал с ними как с равноправными союзниками [236]. В первые годы своего правления (1353–1359) он, стремясь сохранить независимость своих владений, признавал сюзеренитет отдаленных правителей-Чингизидов — сначала чагатайского хана Баян-Кули, а после его смерти — золотоордынского хана Джанибека (который и сам умер примерно в одно время с чагатайским правителем). Выгода от такого вассалитета была весьма ощутимой: с одной стороны, эти монархи-Чингизиды считались более законными монархами, чем гератские Курты или иранские Джалаиры, с другой — будучи далеко от Мазандерана, они не могли реально использовать свои права сюзеренов. Лишь после того, как погиб Яхья Керраби и Вали сумел вернуть под свою власть все владения, утраченные после гибели Туга-Тимура, он перестал нуждаться в сюзеренах [237]. С 1360 по 1384 гг. правил самостоятельно, противостоя как гератским Куртам, так и усиливающемуся среднеазиатскому завоевателю Амиру Тимуру, в борьбе с которым, однако, потерпел поражение, лишился всех своих владений и погиб [238].

Преемниками Вали-бека по воле Амира Тимура стали потомки Туга-Тимура — сначала его сын Лукман, а потом внук Пир(Пирак) — падшах, которые до самой смерти Тимура оставались верными вассалами [239]— правда, по-видимому, не его самого, а чагатайских ханов, которых Железный Хромец возводил на престол в Самарканде в качестве марионеточных монархов. Надо полагать, подчинение ханам-Чингизидам потомки бывшего ильхана, пусть и самозваного, не считали зазорным. Это подтверждается тем фактом, что вскоре после смерти Тимура, когда его потомки предприняли попытки править без ханов из рода Чингис-хана (даже подставных), Пир-падшах немедленно захотел выйти из-под их власти. Правда, он потерпел поражение и в 1407 г. был вынужден бежать из своих владений, годом позже попробовал вернуть власть, но потерпел поражение и умер в 1410 г. в изгнании. Его сын Султан-Али, правнук Туга-Тимура, в том же 1410 г., подобно отцу, попытался отвоевать Мазандеран, но потерпел поражение и погиб в сражении с войсками Тимуридов [240]. На этом история претензий потомков Хасара на власть в государстве ильханов завершилась.

На политическую сцену вышли представители других династий, которые имели еще меньше оснований считаться преемниками Чингизидов.

Распад ильханата стал причиной возвышения ряда родов, представители которых либо правили в той или иной части Ирана до прихода туда рода Хулагу, либо же назначались на должности наместников областей ильханами, а затем, пользуясь смутами в государстве, закрепляли эти владения за своими семействами. Когда стало очевидно, что столичные власти не могут контролировать периферию государства, многие влиятельные правители той или иной области в составе монгольского Ирана сочли более выгодным захватить всю полноту власти над своими владениями, нежели признавать кого-то из противоборствовавших Чингизидов.