Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

В некоторых случаях государи, пришедшие к власти при поддержке иностранных правителей, осознавая, что это подрывает законность их правления в глазах подданных, вероломно разрывали отношения со своими покровителями и начинали проводить «националистическую» политику, нередко даже выступая против своих прежних союзников-сюзеренов. В Золотой Орде такими правителями были, в частности, ханы Улуг-Мухаммад и Сайид-Ахмад. Улуг-Мухаммад, второй раз пришедший к власти при прямой поддержке литовского государя Витовта, в конце правления последнего вел активные переговоры с Ливонским орденом — врагом Литвы, а после смерти Витовта сам вмешался в гражданскую войну между претендентами на литовской великокняжеский стол, поддерживая одного из них в ущерб другому. Аналогичную политику проводил и его соперник — Сайид-Ахмад бен Кебек, внук Токтамыша: подобно своему отцу, он был возведен в ханское достоинство непосредственно в литовских владениях и направлен в Крым. Однако, обретя поддержку части местной знати и населения, Сайид-Ахмад отмежевался от своих западных покровителей и демонстративно стал опираться именно на местные политические группировки. Это позволило внуку Токтамыша на рубеже 1430-1440-х гг. стать наиболее могущественным из противоборствующих ханов Золотой Орды и во второй половине 1440-х гг. самому активно вмешаться в литовскую политику — на стороне одного из претендентов на великокняжеский трон против другого. Ярким показателем того, что этот иностранный ставленник сделал правильный выбор, отказавшись от поддержки литовцев, стало то, что он, в отличие от своего отца и многочисленных дядьев, находился на троне около двух десятилетий — с 1432 (1433) по 1452 (1453) гг. [344]

Наверное, один из наиболее ранних и при этом весьма известных примеров «историографического» обвинения в самозванстве — это «Послание владычие на Угру к великому князю», литературный памятник Московской Руси конца XV в., созданный ростовским епископом Вассианом. Призывая московского великого князя Ивана III к борьбе с золотоордынским ханом Ахмадом, автор «Послания» убеждает государя, что тому не следует бояться выступать против «царя» (так на Руси титуловали веками золотоордынских ханов), поскольку тот является незаконным правителем! Причем Речь идет не только о современном Ивану III и епископу Вассиану хане Ахмаде, но и о его предшественниках, начиная с «Батыя, который пришел по-разбойничьи и захватил всю землю нашу, и поработил, и воцарился над нами, хотя он и не царь и не из царского рода. Мы ведь тогда прогневили бога, и он прогневался на нас и наказал нас» [345]. Таким образом, Вассиан Рыло объявляет всех золотоордынских монархов (начиная с Батыя, который был первым Правителем этого государства, известным на Руси) узурпаторами, сумевшими установить свою незаконную власть над Русью лишь за грехи самих русских.

Тенденциозность этого произведения и его политическая направленность уже неоднократно подчеркивались исследователями [346]. Соответственно, обвинение золотоордынских ханов в худородстве и, следовательно, узурпации власти являлось всего лишь доводом его автора в пользу активизации борьбы против них, обоснованием правомерности противостояния с бывшими сюзеренами русских князей. Не игнорируя основную, политическую, составляющую этого произведения, мы тем не менее имеем основания считать «Послание на Угру», содержащее своеобразный исторический экскурс в прошлое русско-ордынских отношений, — одним из первых примеров историографии, в котором все (!) ханы-Чингизиды объявлялись незаконными монархами, т. е. узурпаторами.

В данном случае интересно обратить внимание на тот факт, что, в отличие от Мамая, чей негативный образ и многочисленные обвинения против него стали формироваться уже после его поражения и гибели, Ахмад позиционировался как незаконный правитель еще накануне решающего противостояния с ним. Это тем более показательно, что всего несколькими годами ранее стояния на Угре Иван III предположительно мог признавать себя вассалом Ахмада. Дело в том, что в 1476 г. Ахмаду удалось временно захватить Крым, прогнать местного хана из рода Гиреев и возвести на трон своего племянника Джанибека. Вскоре после этого он отправил на Русь своего посла Бочука, доставившего Ивану III послание-ярлык, в котором Ахмад-хан сообщал о своей победе в Крыму, требовал выплаты дани и вывода из Касимова царевича Даниара бен Касима, внука Улуг-Мухаммада [347].

Московский государь находился в это время в сложной политической ситуации: он был вынужден противостоять польско-литовскому натиску и в то же время готовился к окончательному покорению Новгорода. В таких условиях портить отношения с ханом Золотой Орды ему было совершенно ни к чему. Неслучайно именно в этот период, в марте 1475 г., Иван III, рискуя вызвать гнев своего союзника, крымского хана Менгли-Гирея, отказался порвать отношения с Ахмад-ханом и продолжал обмениваться с ним послами [348]. Поэтому и на этот раз он принял ханского посла радушно и отправил обратно вместе с собственным посланцем — Матвеем Бестужевым. Есть основания полагать, что в трудных политических условиях Иван III пошел на уступку хану: собрал дань и временно «вывел» Даниара из Касимова. Естественно, позднейшие русские летописцы предпочли скрыть столь неудобный для великого князя факт [349].

И вот всего несколько лет спустя прежний сюзерен уже позиционировался как самозванец и узурпатор, чьи предки, в течение двух с лишним веков обладавшие сюзеренитетом над русскими землями, также объявлялись незаконными правителями! Несомненно, политическая ситуация с 1476 г. должна была радикально измениться, чтобы русские «данники» позволили себе столь громкие обвинения. Впрочем, также следует принять во внимание, что если «Послание на Угру» и было отправлено еще до начала войны с ханом Ахмадом, то его широкое распространение, несомненно, имело место уже после победы над ним и приобретения Московским великим княжеством независимости от Золотой Орды.

Кроме того, нельзя не принять во внимание тот факт, что «Послание на Угру» обвиняло в самозванстве не только золотоордынских ханов, но и крымских — ведь они происходили из того же ханского рода, что и Ахмад (более того — от одного общего предка, Туга-Тимура, сына Джучи). А между тем крымские ханы в это время являлись союзниками Ивана III, и ему, соответственно, совершенно не нужно было портить с ними отношения подобными обвинениями. И даже века спустя крымские Гиреи в официальной российской документации именовались царями, т. е. законность их правления не подвергалась сомнениям.

Таким образом, можно считать обвинение хана Ахмада в самозванстве не частью какой-то большой кампании по дискредитации всей династии Чингизидов («царское» происхождение которых признавалось даже за теми представителями рода, которые находились на русской службе [350]), а «разовой акцией», имевшей не столько политическое, сколько эмоциональное значение: автор «Послания», епископ Вассиан Рыло, всего лишь старался укрепить дух Ивана III в противостоянии с ханом Золотой Орды, использовав для этого весьма эффективный прием.