Михаил Елисеев - Битва на Липице

Во время этой осады в полной мере проявилась неумение русских осаждать крепости. Обычно князья и воеводы захватывали вражеские города либо внезапным нападением (изгоном), либо с помощью длительной блокады (обложением). Однако в данной ситуации ни один из вариантов не подходил, поскольку внезапного нападения не получилось, а на длительную осаду не было времени, Владимир опасался возвращения епископа с новыми отрядами крестоносцев из Германии. Тем не менее сражение за Гельм затянулось и продолжалось одиннадцать дней. И это при том, что собственно германцев в замке было лишь 20 человек. Основную массу защитников составляли ливы, но они были крайне ненадежны, и крестоносцам приходилось все время быть начеку, наблюдая как за врагами, так и за своими вынужденными союзниками. Вполне вероятно, что если б осада продлилась чуть дольше, то осажденные в замке ливы перешли бы на сторону русских и открыли им ворота.

Генрих Латвийский объективно указал как на сильные, так и на слабые стороны военного дела у противника: «Русские с своей стороны, не знавшие применения баллисты, но опытные в стрельбе из лука, бились много дней и ранили многих на валах » (с. 103). Действительно, не только княжеские дружинники прекрасно стреляли из лука, но и простые ратники, среди которых было немало охотников. Так же в «Ливонской хронике» рассказывается о неудачной попытке Владимира применить осадную технику: « Устроили русские и небольшую метательную машину, по образцу тевтонских, но, не зная искусства метать камни, ранили многих у себя, попадая в тыл » (с. 103). Дело застопорилось, поскольку Гольм быстро взять не удалось, а идти на Ригу, оставляя в тылу вражеский замок, князь не хотел.

Между тем в Риге царила паника, поскольку епископ был в отъезде, гарнизон невелик, а укрепления города не достроены. Вся надежда была на чудо, и оно произошло. Князя стали одолевать сомнения относительно продолжения осады Гольма, и вполне вероятно, что он решил оставить замок в покое и идти на Ригу. По крайней мере, об этом сообщает Генрих Латвийский. Однако причина, почему он от этого намерения отказался, вызывает определенные сомнения: « Между тем к королю вернулись некоторые ливы-разведчики и сказали, что все поля и дороги вокруг Риги полны мелкими железными трехзубыми гвоздями; они показали королю несколько этих гвоздей и говорили, что такими шипами тяжко исколоты повсюду и ноги их коней и собственные их бока и спины. Испугавшись этого, король не пошел на Ригу, и спас Господь надеявшихся на него » (с. 103). В это же время дежурившие вдоль побережья ливы доложили Владимиру, что в море появились неизвестные корабли.

На мой взгляд, истинной причиной, почему полоцкий князь не пошел на оплот германского могущества в Ливонии, является именно появление в море неизвестных кораблей. Владимир был не настолько храбр, чтобы пойти на риск в игре, где ставки были очень высоки. Не исключено, что и корабли, и сказка о железных шипах, усыпавших поля под Ригой, явились не более чем дезинформацией. Но как бы там ни было, а русские сняли осаду Гольма и ушли в Полоцк. Все труды князя по сбору большой рати пошли прахом, гора родила мышь. Так бездарно закончилась еще одна попытка Владимира Полоцкого выдворить из Ливонии крестоносцев.

Что же касается немцев, то они, « оставшись здравы и невредимы, благословляли Бога, который и на этот раз руками немногих защитил свою церковь от неприятеля » (Генрих Латвийский, с. 104).

Мы не знаем, принимал ли участие князь Вячко в походе Владимира Полоцкого на Ригу. Если исходить из того, как развивались события дальше, скорее всего, что нет. У Вячко уже были возможности оценить полоцкого князя как стратега и как политика, поэтому на его счет он не обольщался. Соответственно, нет ничего удивительного в том, что в июне 1207 года Вячко отправился в Ригу на встречу с епископом Альбертом. « Когда король Кукейноса Вячко услышал о прибытии епископа и пилигримов, он вместе со своими людьми вышел им навстречу и по прибытии в Ригу был принят всеми с почетом. Проведя в самой дружественной обстановке в доме епископа много дней, он наконец попросил епископа помочь ему против нападений литовцев, предлагая за это половину своей земли и своего замка. Это было принято, епископ почтил короля многими дарами, обещал ему помощь людьми и оружием, и король с радостью вернулся домой» (Генрих Латвийский, с. 107).

Вполне возможно, что особой радости Вячко по данному поводу не испытывал, поскольку все его действия были продиктованы исключительно насущной необходимостью. В любом другом случае он на этот союз никогда бы не пошел. Однако князь даже в кошмарном сне не мог увидеть тех последствий, к которым приведет договор с германцами.

Как очень часто бывает, все началось с бытовой ссоры между двумя соседями, которая постепенно переросла в вооруженный конфликт. Разразился он весной 1208 года между князем Вячко и его соседом, рыцарем Даниилом из Леневардена, но что характерно, о причинах, которые конфликт породили, сведения в источниках отсутствуют. Генрих Латвийский объясняет их довольно туманно: « Этот король причинял много неприятностей людям Даниила и, несмотря на неоднократные увещевания, не переставал их беспокоить » (с. 114). Что это были за неприятности и какое беспокойство князь доставлял рыцарю, можно только гадать. На мой взгляд, это могли быть обычные пограничные конфликты: кто и где охотился, кто, где рыбу ловил, кто чьи поля вытоптал. Возможно, уводили друг у друга скот и еще как-то пакостили по мелочам. Но Вячко, недавно заключивший союз с епископом Альбертом, никакого подвоха с этой стороны не ожидал. За что в итоге и поплатился.

Генрих Латвийский оставил подробный рассказ о случившемся: « Однажды ночью слуги Даниила поднялись вместе с ним самим и быстро двинулись к замку короля. Придя на рассвете, они нашли спящими людей в замке, а стражу на валу мало бдительной . Взойдя неожиданно на вал, они захватили главное укрепление; отступавших в замок русских, как христиан, не решились убивать, но угрозив им мечами, одних обратили в бегство, других взяли в плен и связали. В том числе захватили и связали самого короля, а все имущество, бывшее в замке, снесли в одно место и тщательно охраняли. Позвали господина своего Даниила, бывшего поблизости » (с. 114).

Прежде всего стоит особо отметить невероятное разгильдяйство княжеских дружинников, о котором даже ливонский хронист счел необходимым упомянуть! Кукейнос – город порубежный, и если с немцами мир, то это не значит, что не нападут литовцы. Хотя не исключено, что на границе с Литвой дозоры были, а на немецкой границе отсутствовали. Можно даже предположить, что накануне в городе был праздник со всеми вытекающими из этого последствиями. А крестоносцы очень любили нападать на русских во время церковных праздников, с этим мы в дальнейшем не раз столкнемся. Немцы напали, как снег на голову, и пока гарнизон Кукейноса протирал глаза да тряс взлохмаченными с похмелья головами, все было кончено. Доверчивость князя вышла ему боком, и, свято уверовав в свою неприкосновенность со стороны немцев, он не принял никаких мер предосторожности. В итоге оказался застигнут врасплох. И если в этот раз все более или менее обошлось, то в дальнейшем подобная вера в порядочность крестоносцев обернется трагедией не только для князя, но и для многих тысяч людей. Но таков был Вячко – будучи порядочным человеком, он и от других ожидал того же. Как видим, ни к чему хорошему это не привело. Связанного по рукам и ногам князя бросили в телегу и увезли в Леневарден, где заковали в цепи и посадили в подвал. Кукейнос разграбили.