Мария Баганова - Мифы мировой истории

Она тоже воспитывалась в монастыре и очень полюбила монастырскую библиотеку, где кроме книг духовного содержания хранились и томики Монтескье, Руссо и аббата Рейналя. В соответствии с антиклерикальными декретами 1790 года монастырь был закрыт, и в начале 1791 года Шарлотта вернулась к отцу. Как и Манон Ролан, Шарлотта не интересовалась мужчинами и не собиралась замуж, зато она много читала, но не романы, а газеты и политические брошюры. Революционные идеи увлекали ее, однажды она публично даже высказала неуважение королю, отказавшись на званом обеде выпить за него: «Он слаб, а слабый король не может быть добрым, ибо у него не хватит сил предотвратить несчастья своего народа». Однако, узнав о казни монарха, Шарлотта была страшно потрясена, в письмах она называла эту новость «ужасной»: «Я содрогаюсь от ужаса и негодования. Будущее, подготовленное настоящими событиями, грозит ужасами, которые только можно себе представить. Совершенно очевидно, что самое большое несчастье уже случилось: люди, обещавшие нам свободу, убили ее, они всего лишь палачи».

Жирондисты — умеренные и осторожные — скоро вошли в конфликт с бурным течением Революции. Разлад начался еще при составлении конституции. Проект жирондистов был отвергнут Конвентом, принятый же проект был составлен поспешно и содержал множество ошибок.

Тогда Кондорсе напечатал послание к народу, где выставил многочисленные недостатки обнародованной конституции и указывал на их вредные последствия, советуя не принимать ее. За обнародование этого послания Кондорсе, обвиненный в заговоре «против единства и нераздельности» Французской республики, был объявлен Конвентом вне закона, но пока еще не арестован, он покинул свой дом и скрывался в доме друзей.

Казнь низложенного монарха состоялась 21 января 1793 года, не поддержавшие этого решения жирондисты перешли в оппозицию. В марте 1793 года начался контрреволюционный мятеж в Вандее, в ответ был создан Комитет общественного спасения, первым председателем которого стал Дантон. 10 апреля Робеспьер произнес в Конвенте обвинительную речь, обвинив жирондистов в предательстве, а Камилл Демулен выпустил против них памфлет.

В это время в Париже начинался голод, цены на продукты взлетели неимоверно, и низы общества требовали установления потолка цен. Жирондисты, среди которых преобладали люди состоятельные, были против этой меры, этим и воспользовались их враги, организовав в городе беспорядки. После нападения на Конвент в последних числах мая — начале июня, многие жирондисты были арестованы. Некоторые бежали из Парижа и организовали в провинциях восстания против Конвента, которые были вскоре подавлены. 10 июня силами Национальной гвардии была установлена якобинская диктатура.

В числе арестованных была и мадам Ролан. Ее мужу удалось бежать. Он любил Манон всей душой, но не подозревал, насколько серьезная опасность ей грозила: ведь она была женщиной и не совершила никакого преступления. В тюрьме Манон старалась не падать духом и писала «Мемуары», в которых рассказывала о своей жизни и убеждениях.

Аресты жирондистов толкнули Шарлотту Корде на поступок, обессмертивший ее имя. Получив пропуск на проезд в Париж, она разыскала квартиру Жана-Поля Марата, проникла туда, заявив, что желает сообщить ему некие «важные сведения о предателях в Кальвадосе», и убила «друга народа», вонзив ему нож в сердце.

Из протоколов допросов Шарлотты Корде:

«…председатель спросил ее об ее путешествии в Париж и о цели этого путешествия.

— У меня не было другого намерения, — ответила она, — и я приехала только для убийства Марата.

— Какие мотивы могли вас заставить решиться на столь ужасный поступок?

— Его преступления.

— В каких преступлениях упрекаете вы его?

— В разорении Франции и в гражданской войне, которую он зажег по всему государству.

— На чем основываете вы это обвинение?

— Его прошлые преступления являются показателем его преступлений настоящих. Это он устроил сентябрьские убийства; это он поддерживал огонь гражданской войны, чтобы быть назначенным диктатором или кем-нибудь иным, и опять-таки он же покусился на суверенитет народа, заставив 31 мая нынешнего года арестовать и заключить в тюрьму депутатов Конвента».

Девушка подробно описала день, проведенный ею в Париже, то, как она купила нож для убийства, то, как попыталась утром проникнуть к «другу народа», но была остановлена служанками, и как вернулась позже — во второй половине дня.

«— О чем вы разговаривали, войдя к нему?

— Он спросил меня о характере волнений в Кане. Я ответила ему, что восемнадцать депутатов Конвента правят там в согласии с департаментом; что все мобилизуются для освобождения Парижа от анархистов; что четыре члена департамента повели часть армий в Эврё. Он записал фамилии депутатов, находящихся в Кане, и четырех должностных лиц департамента Кальвадос».

На вопрос, зачем нужны были эти записи, Шарлотта ответила:

«— Он сказал, что в скором времени он заставит всех их гильотинировать в Париже.

— Каково было дальнейшее течение разговора?

— Это было его последнее слово. В тот момент я его убила».

Судьи не могли взять в толк, как молодая женщина могла в одиночку решиться на убийство, продумать все детали и тщательно все спланировать. Они то и дело задавали ей вопросы о сообщниках, но Шарлотта неизменно отвечала, что действовала в одиночку. «Я полагала, что я убиваю не человека, а хищного зверя, пожиравшего всех французов, — пояснила она. — Гораздо легче выполнить подобный план в силу собственной ненависти, чем ненависти других лиц».

Присяжные приговорили Шарлотту к смертной казни. У решетки Консьержери ее ожидала телега. Огромная толпа встретила Шарлотту Корде дикими криками и провожала до эшафота. Скопление народа было так велико, что телега двигалась к месту казни в течение двух часов. И весь этот путь осужденная была совершенно спокойна и по внешности безмятежна.

Шарлотта Корде:

«— Дорогой отец, простите меня за то, что я распорядилась своей жизнью без вашего разрешения. Я отомстила за много невинных жертв, я предупредила много других несчастий: когда народ опомнится, он порадуется, что его освободили от тирана… Прощайте, дорогой отец; я прошу вас забыть обо мне или, скорее, порадоваться моей участи; причина ее прекрасна. Я обнимаю сестру, которую я люблю всем своим сердцем, и всех моих родных; не забывайте следующий стих Корнеля: „Не эшафот позорит нас, а преступленье!“»

У эшафота ее ждали «вязальщицы», или «фурии гильотины». Так называли фанатичных женщин, появившихся в годы Французской революции. Их изобразил Чарлз Диккенс в романе «Повесть о двух городах». «Накануне казни они садились перед гильотиной в первых рядах и „деловито перебирали спицами“. Не прерывая вязания, женщины подсчитывали отрезанные головы».