Октавиуш Юревич - Андроник I Комнин

Второе важное мероприятие во внутренней политике Андроника касается ликвидации пиратства и грабежей потерпевших аварию торговых судов путем заселения морского побережья. Этот веками устоявшийся обычай, который в Византийской империи никогда не был возведен в ранг прибрежного права [490] Об истории прибрежного права в Византии говорит М. Сюзюмов (Внутренняя политика, с. 66, примем. 46). , пытались искоренить многие предыдущие императоры, однако без какого-либо успеха. В конце концов на такое положение вещей стали смотреть как на нечто неизбежное.

Андроник отдал наместнику и другим чиновникам провинций приказ, εντολή, чтобы они вешали на мачтах любителей пограбить потерпевшие бедствие корабли, а если морские волны выносили пирата на берег, его в соответствии с этим приказом следовало вздернуть на высоком дереве для острастки другим [491] Nik. 426,11; Nikephoros Gregoras I, p. 175; F. Dôlger. Regesten, Nr. 1566. . Мы не знаем, когда этот приказ был опубликован. Мы знаем только, что как население побережья, так и чиновники обходились теперь с выброшенными на берег кораблями как со святынями [492] Nik. 428,5; F. Cognasso. Un imperatore, p. 30. . Это обуздание пиратства способствовало бурному развитию торговли и дальнейшей стабилизации экономической жизни Империи. Нормализация торговли имела для Андроника очень большое значение, так как не только большегрузные корабли иностранных купцов, но и легкие суда жителей побережья могли обеспечить снабжение столицы продовольствием и другой необходимой продукцией. Это налаживание торговли вовсе не было продиктовано необходимостью уступок Венеции [493] M. Фрейденберг. К истории, с. 46. , которая была чрезвычайно недовольна действиями Андроника. Принятые Андроником меры благоприятным образом влияли на положение дел городских аристократов и богатых ремесленников, которые больше не имели возможности жить покупкой теплых служебных мест и эксплуатацией крестьян [494] М. Сюзюмов. Внутренняя политика, с. 66. . Аграризация ничем не угрожала также ни купцам, ни торговцам в столице и других городах.

Особую заботу проявлял Андроник о Константинополе. Он с воодушевлением занимался обновлением города и строительством каналов. Доступными для общего пользования стали акведуки, фонтаны и портики, которые защищали константинопольцев от жары [495] Nik. 428,18. . О великолепии этих строений лучше всего, пожалуй, свидетельствует тот факт, что сменивший Андроника на престоле Исаак Ангел из зависти разрушил все то убранство, которое оставил после себя Андроник [496] Nik. 428,21. .

Реформы Андроника, которые слишком неожиданно вошли в жизнь, должны были вызвать сильную реакцию со стороны феодальной аристократии. Она представляла в то время большую силу, особенно на европейском континенте и в Морее. Главным образом это происходило благодаря постоянным войнам, которые почти беспрерывно вел Мануил во время своего правления. Особенно большую выгоду из этой милитаристской политики Мануила извлекали могущественные феодалы-архонты, которые в течение XII столетия становились все более похожими на западных баронов [497] В. Левченко. Очерки по истории, с. 494. . Выигрывали от этой односторонней политики также большие государственные замки-крепости, которые всегда имели сильные центробежные тенденции. Императорское централизованное правление было слабым. Экспансионистская политика Мануила способствовала всеобщему распространению институтов пронии, или выделению земельных наделов феодалам при том условии, что они будут состоять на военной службе у императора. Мануил наделил их, кроме того, правом экскуссии, то есть правом быть освобожденными из-под власти государственных чиновников. За это они должны были признать полную власть Мануила над их крестьянами. Личная свобода крестьян осталась в прошлом; они становились крепостными крупных феодалов. Крестьянству навязали феодальную ренту в самых различных формах, таких как денежные выплаты в пользу феодала, барщинный труд на его поле, выплаты натурой, а также всяческие другие виды выплат — за пользование упряжью, пастбищем и т. п. Кроме того, феодалы присвоили себе право взимать особый сбор, аэрикон. Если мы добавим к этому обязательные отчисления в пользу государства и нередкие случаи повышения налогов в связи с частыми войнами, мы получим в принципе полную картину тяжелейшего положения крестьянства в Византийской империи, с одной стороны, и абсолютного благосостояния феодалов — с другой. В 1180-х годах значимость феодалов в провинциях постоянно возрастала. Фактически они стали правителями почти самостоятельных маленьких государств. Так что неудивительно, что реформы Андроника встретили решительное сопротивление аристократических семей феодалов, которые в своем стремлении к децентрализации могли рассчитывать на поддержку крупных городов провинций. Шаги Андроника навстречу интересам широких крестьянских масс, хотя они и были продиктованы чисто государственными резонами, объективно способствовали оздоровлению внутренних отношений в Империи. Облегчение прежней налоговой системы, упрощение и все большая централизация бюрократического аппарата, полная ликвидация хищений со стороны сборщиков налогов — все это, слишком быстро проведенное в жизнь, вызвало активное противодействие феодальной знати. Она пыталась избавиться от неудобного для них императора путем заговоров. Первый заговор был задуман еще во времена его регентства. Андроник уже тогда жаловался на большую власть олигархов [498] Nik. 429,19. и свой первый упреждающий удар направил против семей Комнинов, Дуков, Ангелов и других менее значимых представителей византийской аристократии. Террор Андроника должен был не только задушить малейшую попытку противодействия, но и пресечь даже самую мысль о мятеже. В столице и во всей Византийской империи царил строгий полицейский режим. Аристократ, хотевший избежать ареста, покидал Константинополь. Иногда великих мужей безо всякой вины привлекали в качестве обвиняемых и ослепляли их [499] Nik. 334,18. . Никто не смел ни в чем быть выше Андроника [500] Г. Острогорский. Возвышение рода Ангелов, Белград 1936, с. 111–128; M. Paulova. Ucast Srbu, S. 257. . Постепенно террор в государстве стал набирать силу.

Андроник, который добивался полного уничтожения аристократов, даже мнимых своих соперников, издал особый документ, τόμος, который разрешал их публичную казнь [501] Die Rede des Ioannes Syropulos an Isaak, p. 12, 28. Никита говорит здесь об авторстве Агиахристо-форита (Nik. 436, 23-437, 7). . Раньше смертная казнь приводилась в исполнение втайне от общества. Жен своих противников и других женщин Андроник из политических соображений приговаривал к принудительному постригу в монастырь [502] Theodoros Balsamon. Kanon III: Migne PG 137, col. 1132 B-C. . Он не доверял никому при своем дворе и окружил себя сильной личной гвардией, состоявшей из варваров, для которых греческие культура и язык были совершенно чуждыми. Кроме верных трабантцев, которые всегда окружали его дворцовые покои, вход к Андронику охраняла чудовищная собака, которая была в состоянии свалить с ног даже вооруженного воина. У Андроника не было ни одного дня, когда бы член какого-нибудь знатного рода не был бы задушен или лишен зрения [503] Nik. 419,12. . С женщинами и детьми поступали тем же образом, что и с мужчинами: их ослепляли или заставляли голодать в тюрьмах [504] Eust. 415,16. . Даже близко стоящие к Андронику люди не были уверены в своей судьбе. Если чей-нибудь родственник в чем-то провинился, его семья также становилась виновной перед Андроником. Такой фанатичный приверженец Андроника, как, например, Константин Макродук, был, как и Андроник, родственником Исаака Комнина. В 1184 году его. будто бы в соответствии с волей Мануила [505] F. Dôlger. Regesten, Nr. 1560. , провозгласили правителем Кипра. Он был обвинен в оскорблении Его Величества и приговорен к изощренным пыткам, публично приведенным в исполнение. Даже Константин Трипсих, первый доносчик и клеветник, был брошен в тюрьму, потерял все свое имущество и был ослеплен. Братьев Себастьянов повесили за то, что они якобы пытались посадить на трон внебрачного сына Мануила — Алексея Комнина, зятя Андроника. Алексея же ослепили и удерживали в тюрьме Хеле, маленького острова на Черном море. Отчаявшаяся Ирина впала у отца в немилость и была изгнана из дворца. Самые известные из слуг Алексея были арестованы и ослеплены. Мамал, секретарь Алексея, был сожжен на костре в присутствии толпы людей, которые собрались на ипподроме. С ним были преданы огню какие-то книги с предсказанием о будущем правителе Империи. Говорили, что Георгию, чтецу Большой церкви, его жена была доставлена в виде жаркого. Жители Константинополя были немыми свидетелями этих ужасов. К концу правления Андроника эти зверства достигли ужасающих размеров [506] Eust. 414,2. . Проскрипционные списки, доставляемые услужливыми доносчиками со Стефаном Агиахристофоритом во главе, около каждого имени указывали способ умерщвления. После завершения проскрипта Императорский совет снова собирался для обсуждения результатов. Протоколы заседаний с одобрением результатов Андроник тщательно хранил сам. Этими казнями он хотел укрепить свои династические интересы, ликвидируя целые семьи и роды. Он уничтожал даже своих гипотетических врагов. Его не заботило общественное мнение, и он не желал ничего о нем слышать [507] Nik. 435. , хотя у него был случай с этим мнением познакомиться. Этот случай предоставил ему его старший сын севастократор Мануил. Он отказался помогать отцу в его деяниях, поэтому Андроник намеревался сделать своим преемником второго сына, Иоанна [508] Nik. 409.21. . Но когда и этот неудавшийся император со слезами на глазах стал упрекать отца в чудовищных несправедливостях, Андроник назвал своих сыновей плаксами и объяснил, что он бы оставил в живых только мясников, пекарей, фармацевтов и других людей такого рода, пусть лучше они управляют теми, кого они сейчас так необоснованно боятся. Одновременно он утешил их тем, что раз они должны стать императорами, будучи такими молодыми, он уберет с их пути гигантов и оставит им одних пигмеев [509] Eust. 413, 15–24; Chronica Albrici: MGHS XXIII, p. 850; Continuatio Zwetl. Altera: MGHS IX, p. 542. . Не хватало совсем малого, добавляет хронист, чтобы в столице больше не осталось никого из видных людей [510] Eust. 414,16; Craecorum proceres eius ab ense cadunt: Codefridi Pantheon, Muratori RIS VII, col. 461. .