Марк Уральский - Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

Дорогой Осип Исидорович! <...> У меня даже наготове были два фельетона о Вашем романе «Томление духа», которые печатались в Юж<���ном> Кр<���ае> и Юж<���ной> Мысли <...> 11. Отыщу и пришлю. Как видите, пишу на бланке Загр<���аничных> откл<���иков>. Эта газета, отчасти, мое детище. Открыл ее еще с двумя коллегами. Вышли уже шесть №№, которые Вы на днях получите. Прошу Вас, дорогой Осип Исидорович, прислать нам кое-что для печати. Мы платим к<���ак> никто. Целых семь пфеннигов со строки. Не откажите в духовной поддержке.

В 1912 г. за 1о немецких марок давали 4,6 рубля 12, соответственно 7 пфеннигов составляли 3,22 копейки. Много это было или мало по тогдашним русским расценкам для пишущей братии? Как вспоминал о своей встрече с Миррой Лохвицкой Бунин,

Мы случайно сошлись в редакции «Русской мысли» — оба принесли туда стихи, — познакомились и вместе вышли. Все было очень бело, валил крупный снег, впереди ничего не было видно, — только очаровательная белизна. Она тотчас же весело начала:

— Послушайте, а про мужиков это тоже вы пишете? — Я не про одних мужиков пишу. — Но все-таки — вы? — Я. — Зачем? —

А почему бы не писать и про мужиков? — Ну вот! Пусть себе живут и пашут, нам-то что до них? Удивительнее всего то, что за них тоже. Говорят, платят. Вам сколько платят? — Рублей семьдесят пять, восемьдесят за лист. — Боже мой! А за стихи сколько? — Полтинник за строчку. Она даже приостановилась: — Как? А почему же мне всего четвертак? — Не знаю. — Значит, я хуже вас? — Помилуй Бог, что вы! — Но в чем же тогда дело? Вам сколько лет? — Двадцать четыре. — Ну, тогда, очевидно, только потому, что я по сравнению с вами еще ребенок... 13

Конечно, речь здесь идет о расценках в крупной российской газете для весьма именитых литераторов, в среднем же простой русский журналист получал 10-12 копеек за строчку. Так что в «Заграничных откликах» платили буквально «копейки», но все же платили! К тому же сотрудников в газете было мало, а значит, и издательские расходы невелики.

По этой, или же по какой другой, более существенной причине (имеются в виду солидные инвестиции), но дела газеты за все время ее существования шли отлично. Об этом свидетельствуют следующие, определяющие рентабельность любого периодического издания факторы: газета, будучи берлинской, продавалась по всей Германии, а на ее рекламных страницах красовались имена знаменитых и по сей день фирм: Реек & Cloppenburg, С&А, Ullstein и др.

Однако журналистский состав еженедельника именами не блистал. За исключением самого И.М. Троцкого и А.Д. Коральника, большинство статей в газете писалось неизвестными лицами: Я. Неволин (политический обозреватель), Вильгельм Бельский, Станислав Вольский... и авторами, скрывавшимися за анаграммами типа «М-с». Скорее всего, и приведенные имена тоже являлись псевдонимами, а весь авторский коллектив газеты состоял из трех-четырех человек. Изредка в газете печатались мелкие рассказы из «золотого запаса» — например, «Брикки» Александра Куприна.

В полиграфическом отношении еженедельник выглядел вполне солидно, и содержание его номеров полностью отвечало заявляемому в его названии статусу: «общественная, политическая, литературная и экономическая газета». Это издание было строго ориентировано на две русскоязычные группы германских читателей — оседлых россиян: студентов, коммерсантов, политических эмигрантов, среди которых доля евреев была весьма внушительной, если не преобладающей, и приезжих: курортников и всякого рода путешественников.

Из всех отечественных событий тех лет наиболее активно и страстно в газете обсуждалось «дело Бейлиса», которое стало самым громким судебным процессом в дореволюционной России, привлекшим к себе пристальное внимание международной общественности 14.

«Оправдание Бейлиса встречено с восторгом. Экстренные выпуски вырывались у продавцов из рук», — информировала газета своих читателей о реакции на это сообщение берлинцев. 8 ноября 1914 г. в «Заграничных откликах» был напечатан текст телеграммы на имя Грузенберга — адвоката, защищавшего Бейлиса на процессе, подписанный группой российских еврейских литераторов, проживавших в то время заграницей — Авраамом Каминским, И.М. Троцким, Шолом-Алейхемом и Шоломом Ашем, в котором в частности говорилось: «защищая оклеветанное еврейство, защитники отстаивают интересы русского народа».

Газета публикует и подборку высказываний видных германских и австрийских культурных и общественных деятелей на тему «дела Бейлиса», собранную, судя по именам, И.М. Троцким: Карла Каутского («скандал и показатель культурной дикости»), знаменитого криминалиста Франца фон Листа, ученого и писателя Вильгельма Бельше (о нем И.М. Троцкий впоследствии напишет большую статью 15), Герхарда Гауптмана и Генриха Зудермана. Ко всему этому присовокуплялись цитаты из авторитетнейшей берлинской газеты «Берлинер тагеблатт» («Berliner Tageblatt»). Согласно заключительному слову редакции «Заграничных откликов», судя по стилистике и некоторым оборотам, написанному И.М. Троцким,

...русская интеллигенция оправдала свое призвание. <...> Дело

Бейлиса вызвало в России великий процесс очищения. Однако нельзя быть оптимистом и поверить, будто приговор остановит подлую травлю со стороны негодяев, которые будут продолжать свое гнусное дело — возбуждать массы. Положительная сторона скандального процесса — объединение демократии в борьбе с черными силами.

Помимо «Дела Бейлиса», среди тем предвоенных месяцев 1914 г. освещается правовое положение русских студентов в Германии, рассказывается о неудавшемся побеге из ссылки «бабушки русской революции» Брешко-Брешковской с акцентом на то, как корректно и вежливо вела себя с пойманной «бабушкой» царская администрация (sic!), а также жестко критикуется работа русских консулов в Германии, не оказывающих помощи эмигрантам из России — евреям и украинцам, которые в рамках одобренной русским правительством программы перебирались через Германию (Гамбург) в США на постоянное место жительства. В качестве положительного примера описывалась трогательно-заботливое отношение итальянского консула к своим соотечественникам-эмигрантам, составлявшим второй по мощности поток переселенцев в Новый свет, проходивший через гамбургский порт.

Рефреном статьи являлся типично русский исполненный горечи вздох: «Ну, так это ж Италия!»

Большое место уделялось повседневной культурной жизни. Так, например, сообщалось: в осеннем берлинском салоне, организованном журналом «Штурм» 16, среди прочих выставляются произведения русских художников: Д. Бурлюка,