Виктор Наумов - Царевна Софья

Наталья Кирилловна, обычно равнодушная к государственным делам, при отстаивании интересов сына проявила несвойственную ей политическую активность. Австрийский дипломат Иоганн Корб считал, что вдовая царица «употребила всё свое искусство, чтобы склонить бояр и вельмож, устранив Ивана, возложить царский венец на главу ее сына, Петра Алексеевича». Корб передает ее слова: «Отрок… больше подает надежд, чем брат его Иван. Благородство души, быстрое понятие, трудолюбие в столь юном возрасте — всё это ясно показывает, что в нем кроется зародыш великих свойств и царских доблестей». {46} 46 Корб И. Дневник путешествия в Московское государство // Рождение империи. С. 187–188.

В начале пятого часа пополудни 27 апреля 1682 года три удара большого соборного колокола возвестили жителям Москвы о кончине государя царя Федора Алексеевича. В присутствии патриарха Иоакима и архиереев члены Боярской думы и придворные чины начали прощаться с почившим царем. За ними к телу покойного в печальном молчании подходили представители столичного и городового (провинциального) дворянства, люди московского и иноземного чина: стольники, стряпчие, генералы, полковники, дворяне, жильцы, дети боярские и высший чин торговых людей — гости. После поклонения почившему государю присутствовавшие целовали руки у обоих царевичей — Ивана и Петра.

По окончании печального обряда патриарх, высшее духовенство и члены Боярской думы собрались в Передней палате дворца.

— Кто же из двух царевичей будет царем? — спросил патриарх.

— Сие надлежит решить общим согласием всех чинов людей Московского государства.

Земские соборы к тому времени уже превратились в анахронизм. Для формального соблюдения видимости общенародного представительства достаточно было обратиться к стоявшим на кремлевской Ивановской площади толпам разночинного народа, где преобладали стольники, стряпчие и дворяне московские, но были также и купцы, выборные от посадов, стрельцы, солдаты полков нового строя и представители других категорий столичного населения. Патриарх вышел на дворцовое крыльцо и громко задал вопрос:

— Кому из двоих царевичей на престоле Российского царствия великим государем царем быти?

В ближайших рядах раздались дружные возгласы:

— Петру Алексеевичу!

Только дворянин Михаил Сумбулов «продерзливо кричал»:

— По первенству надлежит быть на царстве государю царевичу Иоанну Алексеевичу всея России!

Как замечает Андрей Матвеев, этот одинокий голос «ни во что тогда не успевал», поскольку, по мнению подавляющего большинства представителей правящей верхушки, «многообразные скорби» царевича Ивана «до того царского возвышения весьма не допускали». {47} 47 Матвеев А. А . Указ. соч. С. 365; Соловьев С. М . Указ. соч. Кн. 7. С. 254. Впрочем, это версия лишь одного современника событий, да еще и пребывавшего в тот момент в ссылке вместе с отцом. В столицу он прибыл через две недели и узнал подробности царского избрания от очевидцев, которые наверняка были сторонниками Петра, поскольку лишь с ними мог иметь дело Матвеев. Так что его взгляд на описываемые события неизбежно должен страдать односторонностью. Князь же Борис Иванович Куракин во время избрания Петра находился в Москве, но вряд ли мог по свежим следам получить какую-либо информацию по интересующему нас вопросу — ему было тогда всего шесть лет. Однако впоследствии любознательный молодой человек, вследствие аристократического происхождения имевший широкие связи в правящей верхушке, мог получить от знакомых достаточно точные сведения. Его версия событий представляется более объективной: «И когда патриарх объявил всем о смерти и предложил о избрании на царство из двух братьев, царевичей Ивана и Петра Алексеевичей, и стало быть несогласие как в боярах, так и площадных: одни одного, а другие — другова. Однако ж большая часть, как из бояр, и из знатных, и других площадных, также и патриарх явились склонны избрать меньшого царевича Петра Алексеевича. И по многом несогласии того ж дня избрали царем царевича Петра Алексеевича». {48} 48 Куракин Б. И. Указ. соч. С. 43.

По окончании процедуры предстоятель с архиереями, бояре, окольничие, думные и ближние люди направились в хоромы покойного царя, где у тела брата сидел маленький Петр. «И, пришед, святейший патриарх со архиереи его, благоверного государя царевича и великого князя Петра Алексеевича… благословили». Так новый царь «на престоле брата своего государева… учинился». {49} 49 Восстание в Москве 1682 года: Сборник документов. М., 1976. С. 256.

В тот же день состоялась присяга жителей Москвы царю Петру Алексеевичу и были разосланы гонцы по всей России с указами о приведении народа к присяге.

В первый день нового царствования от имени маленького Петра I был принят указ о возвращении из ссылки боярина Артамона Сергеевича Матвеева. Всем было ясно, что этот выдающийся политик и опытный царедворец сразу же по прибытии в Москву возьмет бразды правления в свои руки. Одновременно из ссылки были вызваны родной брат царицы Натальи Иван Кириллович и его двоюродные дядья Петр и Кондратий Фомичи. В тот же день пятеро младших представителей нарышкинского рода были пожалованы в спальники юного царя. {50} 50 См.: Галанов М. М . Семейство Нарышкиных и политическая борьба в России в последней четверти XVII в. // Вопросы истории. 1999. № 6. С. 146. В последующие дни были назначены девять спальников и комнатных стольников из представителей древних и наиболее влиятельных княжеских родов — Долгоруких, Одоевских, Голицыных, Куракиных, Троекуровых, Трубецких. Было ясно, что аристократия поддерживает младшего сына Алексея Михайловича.

В течение ближайших дней подьячие Посольского приказа разослали всем иностранным государям грамоты о кончине Федора Алексеевича и «всенародном избрании» царем Петра. Любопытная деталь: внимательно следивший за событиями в России польский король Ян Собеский, отправив в Москву ответную грамоту с изъявлениями притворной радости, сделал для себя помету, что Петр «затер» брата Ивана «насильными способами». {51} 51 См.: Богданов А. П . Летописные известия о смерти Федора и воцарении Петра Алексеевича // Летописи и хроники. 1980. М., 1981. С. 203.

Так же считала и царевна Софья. Впоследствии Фуа де ла Невилль писал: «Честолюбие царевны не позволило ей долго скрывать свою досаду. Она высказала ее и публично воспротивилась венчанию Петра. И как патриарх и бояре ни представляли ей всю неспособность Ивана, болезненного, слепого и наполовину парализованного, она продолжала стоять на своем, воспользовавшись для этого стрельцами». {52} 52 Невилль де ла . Указ. соч. С. 133.