Виктор Наумов - Царевна Софья

Стремясь избежать местнических споров о старшинстве между ротмистрами, поручиками и хорунжими, Голицын часто назначал всех троих офицеров роты из представителей одного рода. Например, 12-й стольничей ротой командовали ротмистр Иван Андреевич Дашков, поручик Иван Васильевич Дашков и хорунжий Поликарп Иванович Дашков. Аналогичное положение наблюдалось в половине рот. Все три офицерских поста могли занимать как представители титулованной знати (князья Волконские, князья Козловские, Волынские), так и выходцы из незнатных родов. {282} 282 См.: Лавров А. С . Регентство царевны Софьи Алексеевны. С. 142–143.

Тем не менее среди московских чинов обнаружилась группа недовольных, расценивших голицынское нововведение как принижение своего сословного статуса. Недовольство вылилось в открытую демонстрацию. Ротмистры-стольники князь Борис Долгорукий, князь Юрий Щербатов, князь Дмитрий Кольцов-Масальский и Илья Дмитриев-Мамонов явились па смотр со своими боевыми холопами в черных одеждах и на лошадях, покрытых черными попонами, своим траурным видом как бы заранее предрекая неудачу похода. Главнокомандующий пришел в ярость и в письме Федору Шакловитому попросил немедленно сообщить правительнице Софье об этой мятежной выходке аристократической молодежи: «Умилосердися, донеси добром: этим бунтовщиком учинить указ доброй. Это пророчество и противность к государеву лицу… что они так ехали, то было не тайно, всеми видимо; а если не будет указу, то делать нам с ними нечего». Голицын требовал учинить «такой образец, чтоб все задрожали», «разорить» бунтовщиков, заключить их навечно в монастырь и раздать их деревни неимущим. Шакловитый в ответ сообщил главнокомандующему, что его распоряжением о делении московских чинов на роты недовольны и некоторые члены Боярской думы. Однако это не смутило решительно настроенного Голицына: «У дураков нечего хотеть, кроме дурости. Слишком много дано им воли. Поговорят да перестанут. Поступай только покрепче, как я тебя просил».

Правительница Софья в этой ситуации повела себя весьма дипломатично — распорядилась подготовить указ о репрессиях в отношении молодых аристократов, однако задержала его отправку в Большой полк и в то же время постаралась, чтобы содержание документа стало известно в столичных верхах. Разумеется, московские родственники «бунтовщиков» поспешили уведомить провинившихся о предстоящей каре. Все четверо тут же с слезами просили у Голицына прощения. Главнокомандующий «на слезы их то им уступил» и страшный указ «сказывать не велел». {283} 283 См.: Устрялов Н. Г . Указ. соч. Т. 1. С. 196, 350–351. Так Софья и Голицын сумели приструнить младших отпрысков боярских родов, не вступая в конфликт с их родственниками, заседавшими в Боярской думе.

Одно из писем Голицына Шакловитому позволяет отчасти понять тогдашний механизм осуществления власти правительницы Софьи: «О всём выразумеешь из записки моей; чтоб тое отписку изволила великая государыня слушать не со всеми бояры, но с самыми верхними, и указ бы по ней был прислан чрез нарочного гонца с подьячим или стрельцом, а из иного б чину никого не посылать». {284} 284 Цит. по: Там же. С. 351. Как видим, царевна не могла принимать указы без обсуждения с Боярской думой, однако при этом имела право ограничивать число участвовавших в заседании думцев ближними боярами, которые в подавляющем большинстве относились к числу ее приверженцев.

Формирование полков и рот, ожидание «нетчиков» и передвижение войск из Сум, Хотмыжска и Красного Кута к общему сборному пункту на обширной равнине у реки Мерлы заняло два месяца. Лишь в начале мая удалось собрать всю армию численностью около ста тысяч человек, которая 2-го числа наконец-то смогла выступить в направлении Крыма. Начало похода слишком затянулось — выступать следовало ранней весной, когда в степи есть сочная трава и достаточное количество воды; с мая яркое солнце высушивало всю зелень, уничтожало подножный корм для лошадей и изнуряло русские полки.

Армия продвигалась медленно, хотя главнокомандующий сообщал государям, что «идет на Крым с великим поспешением». За семь недель после переправы через Мерлу было пройдено только 300 верст; таким образом, скорость движения армии не превышала шести верст в день. Такая медлительность объяснялась в основном перегруженностью снаряжением и припасами. Войска двигались огромным четырехугольником длиной в две версты и шириной больше версты. В центре находились пехотные полки, по обеим сторонам тянулся обоз из 20 тысяч повозок. За обозами шла артиллерия, а фланги закрывала конница. Авангард состоял из пяти стрелецких полков и двух выборных солдатских полков под командованием генералов Патрика Гордона и Аггея Шепелева.

Тридцатого мая на реке Самаре к основным силам Голицына присоединился пятидесятитысячный отряд малороссийских казаков во главе с гетманом Самойловичем. В начале июня, соорудив 12 мостов, войска переправились через Самару и вышли в степь. В пыли, без воды, при страшной жаре дальнейшее продвижение армии было сопряжено с неимоверными трудностями. 12 июня армия достигла речки Конки (татары называли ее Илкысу — Конские Воды) и разбила лагерь у урочища Большой Луг, на небольшом расстоянии от Днепра. На следующий день обнаружились первые признаки страшной опасности: степной ветер стал приносить запах гари, над горизонтом с южной стороны появились облака черного дыма, а ночью весь небосклон осветился заревом. Стало очевидно, что в степи свирепствует пожар, охвативший уже обширное пространство.

Голицын собрал военный совет; воеводы рассуждали несколько часов, выбирая между опасностью погубить армию в выжженной степи и стыдом бесславного отступления. Наконец решено было продолжить поход. 14 июня армия двинулась дальше по дымящейся во многих местах земле. На следующий день Гордон записал в своем дневнике: «Наш поход продолжался по выжженной степи по направлению к речке Акчекрак, находившейся на расстоянии шести верст. Вокруг была только трава и никаких деревьев, однако были слышны вопли кабанов. Лошади начали ослабевать, солдат косили болезни. Все, кто видел их страдания, могли себе представить, что нас ждет, если мы будем продолжать идти по выжженной степи еще несколько дней». {285} 285 Цит. по: Хьюз Л . Указ. соч. С. 253–254.

Шестнадцатого июня, к концу третьего дня утомительного пути, войска подошли к притоку Конки — полупересохшей речке Янчекрак. Внезапно собрались тучи и начался мощный ливень, продолжавшийся несколько часов. Последние очаги пожара были потушены струями дождя; гарь, дым и пыль прибиты к земле. Янчекрак наполнился водой, вышел из берегов и широко разлился, образовав на пути русской армии топкие болота. Воеводы приказали положить гати и перевели по ним войско. Еще сохранялась надежда, что пересохшая степь оживится после сильного дождя и хотя бы частично восстановит травяной покров. Но вся растительность была выжжена до корней и землю покрывал густой слой золы. Струи дождя смыли большое количество гари в реки, сделав воду непригодной для питья.