Виктор Наумов - Царевна Софья

В марте 1683 года шведский резидент Христофор фон Кохен сообщил в Стокгольм: «Между двумя дворами существует большая подозрительность, у младшего Петра больше всего сторонников, особенно среди дворянства, хотя старший царь Иван раздал дворянству щедрые подарки и милости и позволяет всем управлять своей сестре, принцессе по имени Софья Алексеевна, по той причине, что почтительнейше упомянутый царь Иван совершенно недееспособен». Кохен впервые привел толки о возможности установления единоличного правления Петра: «Большинство людей придерживаются мнения, что младший царь отделится от старшего и легко возьмет власть себе одному. Несколько недель назад в царских апартаментах были найдены разные письма, в которых среди прочего говорилось, что принцесса сохранит власть за собой, а старший царь уйдет в монастырь; к тому же в них содержались угрозы господину Милославскому и другим, стоящим за старшего царя, и поэтому было проведено большое расследование, чтобы выяснить, откуда эти письма взялись». Весьма важно последующее замечание шведского дипломата о лидирующем положении в правящих кругах фаворита Софьи: «Сейчас князь Василий Васильевич Голицын, весьма рассудительный господин, имеет самое веское слово и многочисленную свиту».

Месяц спустя Кохен снова подчеркнул неопределенность ситуации в российских верхах: «Считается, что между двумя партиями царит большое недоверие, из-за чего знатнейшие люди не знают толком, за кем им следовать, а потому стараются держаться подальше от двора как можно больше времени, так что трудно разузнать, что происходит. Родственник и фаворит старшего царя, Иван Милославский, теперь очень болен, и если он умрет, то партия младшего царя может одержать верх». {353} 353 Цит. по: Бушкович П . Указ. соч. С. 140–141.

Приведенные выше наблюдения иностранных дипломатов характеризуют неустойчивое равновесие политических сил осенью 1682-го — весной 1683 года, когда Софья еще не достигла вершины власти, для чего ей нужно было оттеснить, с одной стороны, вдовую царицу Наталью и сторонников ее сына Петра, а с другой — Ивана Милославского, имевшего большое влияние на царя Ивана. Примечательно, что до ноября 1682 года в донесениях иностранных послов не встречаются упоминания о противоречиях между Софьей Алексеевной и Натапьей Кирилловной и, соответственно, о противостоянии дворов Ивана и Петра. Это вполне объяснимо — обе группировки были в равной мере обеспокоены стрелецким восстанием. Лишь после окончательного подавления бунта окружение Петра решилось потребовать свою долю власти.

Обращает на себя внимание утверждение Горна, что Петра в тот момент поддерживали большинство бояр и «всё молодое дворянство», а на стороне Ивана были наиболее влиятельные представители правящей верхушки «вместе с большинством народа». Его следует принимать с осторожностью, поскольку оно, несомненно, носит умозрительный характер. Датский посланник не мог иметь в своем распоряжении достаточного количества репрезентативной информации для столь широкого и категоричного обобщения.

Донесения иностранных дипломатов позволили Полу Бушковичу ярко обрисовать придворную политическую ситуацию начала 1683 года: «Кохен подтвердил, что Петр имеет широкую опору среди крупного и мелкого дворянства, а изображенная им картина колебаний боярской верхушки, выжидающей, куда подует ветер, объясняет, каким образом Софья и ее окружение могли сохранять власть при столь малой поддержке со стороны правящей элиты. Конечно, Софья и Голицын находились у власти, но лишенные этой поддержки, с самого начала они находились в опасности. Эти двое — молодая царевна и сорокалетний боярин и воевода — составляли эффектный политический союз, однако основа их власти была непрочной». {354} 354 Там же. С. 142.

Этот вывод отчасти правилен, но нужно принимать во внимание, что он сделан на основе не вполне достоверных исторических источников. Фундамент власти Софьи составляла поддержка ее наиболее активными членами Боярской думы, которые не могли не понимать, что из всего царского семейства только она обладает достаточными знаниями и способностями для принятия государственных решений. А во взаимодействии правительницы с Думой, собственно, и состоял механизм управления страной в период регентства. Что же касается политических симпатий большинства дворян, якобы стоявшего за Петра, то в России XVII века они вряд ли учитывались правящей верхушкой. В равной мере не мог иметь большого значения и отмеченный Горном факт, что основная масса простого народа поддерживала Ивана. Мнение низов общества влияло на политическую ситуацию только в условиях восстания, последствия которого к концу осени 1682 года были уже преодолены.

Датский дипломат приводит в донесениях ряд сведений о том, как сторонники царя Петра старались заручиться его поддержкой в придворной борьбе. Князья Борис Алексеевич Голицын и Михаил Иванович Лыков со слезами на глазах говорили Горну об опасности, якобы угрожающей юному государю. Через несколько дней Борис Голицын вновь начал заискивать перед датчанином и опять «проливал слезы над участью Петра». В последующие недели он, а также Лыков и другие сторонники Петра неоднократно посещали Горна и Бутенанта, несомненно, рассчитывая, что датчане сообщат королю Кристиану V о несправедливостях, творящихся в России по отношению к законному монарху Петру I. Слухи об этих визитах дошли до Софьи, и она отчитала Наталью Кирилловну, «сказав, что она не только настраивает собственный народ против старшего великого князя, но даже пытается привлечь в свой лагерь иностранных послов». {355} 355 Цит. по: Там же. С. 143.

В июле 1683 года Борис Голицын вновь явился к Горну умолять о помощи против Софьи, которая якобы строила козни Петру, и даже лично продиктовал датчанину письмо на латыни, адресованное королю Дании. В письме содержалась просьба, чтобы Кристиан V уговорил своих союзников во Франции, Англии и Бранденбурге через послов в России поддержать Петра в борьбе против сестры-правительницы.

В сентябре противоречия при московском дворе вновь выплеснулись наружу во время паломничества царской семьи в Троице-Сергиев монастырь. Горн сообщил в Копенгаген, что одиннадцатилетний Петр по наущению своих сторонников вступил в резкую перепалку с Софьей, а князья Василий Голицын и Михаил Черкасский разругались до того, что схватились за ножи, и окружающие едва сумели их растащить.

В марте 1684 года Горн в очередном донесении описал еще один придворный скандал: «В. В. Голицын и Иван Михайлович Милославский поссорились в присутствии царевны Софьи и даже взялись за ножи. Царевна со слезами на глазах умоляла их не шуметь и подумать об интересах страны, а не о своих собственных. Голицын без промедления усмирил свою ненависть ради слез царевны… но второй громко сказал, что лучше умереть, чем видеть, что дела и дальше идут, как сейчас». {356} 356 Цит. по: Там же. С. 144, 145, 147.