Леонид Дядюченко - Фамильное серебро

Повесть «Фамильное серебро» — новое произведение писателя и публициста, геолога по образованию, Леонида Дядючен-ко, хорошо известного читателю стихотворными сборниками «Жажда» и «Уголек», а также очерковыми книгами о Киргизии «Проводник из Чарвака», «Пещеры Киргизии», «Без нужды — в Зардалю».

Написанная в излюбленном автором жанре документальной прозы, новая работа Л. Дядюченко повествует о трудных поисках и нелегко добытых открытиях и завоеваниях видных ученых, исследователей, хозяйственных деятелей — представителей русской прогрессивной дореволюционной и советской интеллигенции, чья жизнь непосредственно и тесно была связана с изучением Киргизии, практическим освоением ее разнообразных богатств. На страницах книги оживают дорогие всем нам имена отца Михаила Васильевича Фрунзе, его замечательного современника, врача подвижника и краеведа Ф. В. Пояркова, и др.

Центральное место в повести занимает очерк о видных ученых-геологах — исследователях Киргизии и сопредельных с нею республик из «династии» Поярковых. Здесь читатель находит рассказ о ее родоначальнике Федоре Васильевиче Пояркове и его сыновьях — замечательном среднеазиатском гидротехнике Владимире Пояркове и известном ученом и педагоге профессоре Эрасте Пояркове, о его внуках — крупных советских геологах Владимире Эрастовиче Пояркове и лауреате Ленинской премии Марии Эрастовне Поярковой, о младшем представителе этой, если можно так выразиться, талантливой фамилии — начальнике палеонтологической партии Киргизского геологического управления докторе наук Будимире Владимировиче Пояркове. И о других, менее известных Поярковых, о других людях, чья жизнь соприкасалась с ними (например, об академике Д. И. Щербакове — «крестном отце Хайдаркана»), о наиболее интересных эпизодах из жизни и наиболее значительных делах, выпавших на долю Поярковых, рассказывает «Фамильное серебро». Со скрупулезной точностью и основательностью, в строго документальном ключе, хотя и не исключающем, естественно, художественного домысла автора, пишется о существе научных поисков и открытий Поярковых. А ото весьма нелегкая творческая задача — не боясь быть непонятым и не входя в упрощенчество, рассказать об очень сложных даже и для самого ученого и, казалось бы, вовсе «непересказуемых», не выразимых в слове вещах. Л. Дядюченко удается в основном выполнение этой столь непростой идейно-эстетической задачи, и это, несомненно, должно быть поставлено в заслугу автору.

Обратит на себя внимание новизна поднимаемого в книге материала. Архивные находки в ней перемежаются свидетельствами наших современников, а книжные источники получают свое, небанальное истолкование. Живой смысл приобретают в интерпретации писателя даже обычные предметы старины, давние фотографии и т. д. Автор умело использует весь этот разнохарактерный материал, заставляет его «работать» па свой замысел.

Словом, в очерках о поисках ученых, путешественниках и т. д. наличествует настойчивый поиск самого автора, целенаправленный и увлеченный. Мы присутствуем при рождении его собственных догадок и открытий и как бы сами участвуем в их нередко весьма осложненном рядом обстоятельств творческом обосновании. Все это не может не импонировать читателю.

В повести о «фамильном серебре», о ярких представителях семьи Поярковых автора интересуют вовсе не сами по себе родственные взаимосвязи тех или иных личностей, хотя он и не отказывается от тою, чтобы время от времени удивиться незаурядной одаренности многих представителей поярковской «династии». Нет, главное, что занимает Л. Дядюченко в своих героях, — это отношение их к своему гражданскому долгу, степень готовности и способности их к свершению самых больших дел во имя науки и своей Родины.

Думается, что новая повесть Л. Дядюченко, устраняющая своеобразное «белое пятно» в художественной документалистике и наших знаниях о славной истории и людях Советского Киргизстана, будет с интересом встречена юным читателем.

Александр Жирков

Собрались тут же в лаборатории микропалеонтологии [1] Микропалеонтология — наука, изучающая окаменелые останки древних микроорганизмов. , с трудом высвободив из-под книг, коллекций и прочего добра несколько столов и выдвинув пх на середину. Добровольцы, кто был посвободнее, получив от коллектива «ценные указания», совершили набег на ближайший гастроном, и вес устроилось наилучшим образом, невзирая на некоторые затруднения в сервировке… Его, виновника торжества, отчасти тревожило это «мероприятие». Иные соискатели с таким купеческим размахом отмечают защиту диссертации, как будто они и в самом деле только что выгодно сбыли крупную партию залежалого товара, так что тягаться с ними не хотелось. Но немыслимо было и другое: вот так, просто раскланяться и уехать, не посидев, не посмеявшись, не выпив и глотка вина с теми, кто так много сделал для его успеха, для успеха того дела, которому они посвятили свою жизнь. И вот в Пыжевском переулке, в опустевшем к вечеру здании Геологического института Академии наук, «московские микропалеонтологи-ческие макро-друзья» поздравляли своего коллегу из Фрунзе, начальника палеонтологической партии Киргизского геологического управления Будимира Владимировича Пояркова, с успешной защитой диссертации на соискание ученой степени доктора геолого-минералогических наук.

— Долго вы плавали по девонским [2] Девон — период в геологической истории Земли. морям, рылись в песке шельфа [3] Шельф — мелководная, прибрежная часть океана. , ныряли в морские глубины, вылавливали ваших крошечных подопечных. А это куда труднее ловли блох, ведь самая большая паратураммина [4] Паратураммина — одна из разновидностей простейших. в эн корень квадратный из игрек раз меньше самой маленькой блохи…

Кто-то засмеялся, захлопал в ладоши, и Дагмаре Максимилиановне пришлось восстанавливать порядок долгим, требовательным взглядом: она заведует лабораторией, ей и командовать.

Когда-то она, профессор Раузер-Черноусова, спросила Пояркова:

— Вы где думаете защищаться, Будимир Владимирович?

— В Москве, конечно, — ответил Поярков.

— Тогда киргизского девона будет маловато, берите весь девон страны, вообще весь девон…

Сейчас, как никто другой, ведая всю величину намечавшихся исследований, он не решился бы на них, духу не хватило бы. Разве такое осилить? Но тогда, по неопытности, согласился, не представляя, какие горы фактического материала придется добыть и перелопатить. Не испугался, добыл и перелопатил. Теперь то давнее решение кажется чуть ли не авантюрой. Хотя какая же это авантюра? Пятнадцать лет работы. Десять тысяч шлифов [5] Шлиф — наклеенный на стекло тончайший срез горной породы, дающий возможность изучать ее под микроскопом.