Андрей Фурсов - Водораздел. Будущее, которое уже наступило

Как подчеркивают американские специалисты по структурам повседневности, разница заключалась также в том, что в доме представителя «верхнесреднего класса» (upper middleclass) могло быть два этажа, четыре спальни и две ванные комнаты, а у обычного «среднеклассника» — соответственно один, две и одна. То же с машинами — и в этом поразительный контраст с сегодняшним днем. Символом статуса и богатства в начале 1960-х была самая дорогая модель «Кадиллака» «Эльдорадо Биарритц» ценой 47 тыс. долл. Сегодня таким символом является вовсе не автомобиль, а личный реактивный самолет Learjet 23-й модели многомиллионной стоимости. В 1963 г. было несколько сотен личных самолетов, но все они были винтовыми. Наконец, в 1963 г., в отличие от 2010 г., в Америке хорошо работали «социальные лифты», т. е. постаравшись, можно было реализовать американскую мечту. Сегодня это почти невозможно, неслучайно вышедший несколько лет назад бестселлер известного американского журналиста Хедрика Смита (автор бестселлеров «Русские», «Новые русские», «Игра во власть» и др.) называется «Кто украл американскую мечту».

Миллионеров в США в начале 1960-х годов было не более 80 тыс. — 0,2 % американских семей, микроскопическая цифра. Как правило, это были представители «старых денег», т. е. аристократия американского образца. Но даже они, как подчеркивают специалисты, не формировали культуру, противостоящую «остальной» Америке. Различия, как правило, носили количественный, а не качественный характер, а исключения лишь подтверждали правило. Как пишет Ч. Марри, «старые богатые» имели отличный от населения стиль культуры, но не отличное от него содержание культуры.

А теперь интересно сравнить ситуацию американской верхушки, богатеев начале XXI в. не с таковой середины XX, а с началом XX в. — 1918–1926 гг. В 1918 г. 1 % населения США — богатые — контролировали 12 % доходов; средняя группа (ее именовали the comfortable, т. е. те, кто живет небогато, но с комфортом, в достатке), составлявшая 13 %, контролировала 28 % доходов; бедные — 86 % населения — располагали 60 % дохода. В 1918 г. только три процента всех доходов составляли 5 тыс. долл, и выше. Правда, различия в богатстве в рамках этих 3 % были огромны. В 1922 г. 4 человека (по сравнению с 1 в 1921 г. и 4 — в 1920 г.) имели доход 5 млн. долл, и выше; их общий доход составлял 45 млн. долл. 5 человек имели доход от 3 млн. до 4 млн. долл.; 10 — от 2 млн. до 3 млн.; 11 — от 1,5 млн. до 2 млн.; 37 — от 1 млн. до 1,5 млн.; 39 — от 750 тыс. до 1 млн. долл. Таким образом, лишь 67 человек имели доход от 1 млн. долл, и выше.

В 1922 г. 600 человек имели доход 5 тыс. долл, и выше (по отношению к 38 млн. налогоплательщикам в тогдашних США это менее 2 %); 200 — 10 тыс. долл, и выше (это 0,5 %). В 1926 г. 10 % состоятельных (богатые и «комфортные») контролировали 32 % доходов [2] Цифры приведены по: American Economic Life and the Means of Its Improvement. N.Y., 1930. P. 154. .

С выводом авторов цитируемой книги трудно не согласиться: «…ясно, что процент даже умеренно состоятельных лиц в США очень мал, и лишь относительно небольшое число семей имеют по-настоящему большие доходы». 100 лет спустя и очень богатых стало намного больше, и доля их в богатстве США намного увеличилась, сильно скукожив долю бедных и существенно уменьшив комфорт «комфортных», т. е. среднего класса.

Протестантский истеблишмент США 1950-х, который хорошо описали Ч. Райт Миллс («Властвующая элита», 1956) и Дигби Балтцелл («Протестантский истеблишмент», 1964; здесь был впервые употреблен термин WASP), был, конечно же, замкнутой группой, почти кастой, но содержание их культуры, повторю, принципиально не отличалось от среднего американца. В местных клубах каждого процветающего города Америки, пишет Брукс, «отцы города собирались, чтобы обменяться неполиткорректными (с сегодняшней точки зрения, тогда и понятия такого не было. — А.Ф.) анекдотами и отобедать каре ягненка с консервированным сметанным соусом из спаржи, грибов или порея (тогда люди не заботились о содержании холестерина, поскольку заболеть и умереть еще не считалось зазорным). Эстетическое чувство этой элиты оставляло желать лучшего […] и беседы их, судя по всему, не отличались ни остроумием, ни глубокомыслием […] То была эпоха, когда пьянство еще было приемлемо в обществе, а игра в поло и охота на лис не казались пережитком прошлого». Разумеется, в пред- и послевоенной американской элите были такие люди, как братья Даллес, Гувер и другие, однако то был штучный товар.

WASP-истеблишмент очень жестко охранял свои этнические границы — никаких ирландцев, итальянцев или евреев. «Еврейские и протестантские мальчики из состоятельных семей, — пишет Брукс, — проведя за совместными играми все детство, в 17 лет были вынуждены расстаться, став частью еврейского и нееврейского обществ, существовавших на разных орбитах со своими сезонами для дебютанток, танцевальными школами и общепринятым протоколом. Протестантский бизнесмен мог плодотворно работать бок о бок с еврейским коллегой, но он и думать не мог о том, чтобы порекомендовать его в свой клуб», а то и просто пригласить в гости. Не жаловали в субкультуре WASP, как и в американской массовой культуре интеллектуалов. Все стало меняться в 1960-е годы — Кеннеди начал вводить интеллектуалов в Белый дом: спутник и Гагарин показали американской элите, что образование и наука — мощнейшее оружие.

Если технические достижения СССР 1950-1960-х стали одним из толчков интеллектуализации американского истеблишмента, то финансиализация капитала в 1970-е стала фактором стирания граней между протестантским и еврейским сегментами господствующего класса США, активизации еврейских общин и продвижение темы холокоста на международном уровне.

Увеличение числа интеллектуалов, образованных людей во власти в 1960-е годы было столь значительным, что некоторые социологи говорят о восстании образованного класса. На это увеличение работал радикализм студенчества 1960-х, демографической основой которого стал выход в «большую жизнь» поколения бэби-бумеров. Более подробно о той неоднозначной, мягко говоря, роли, которую сыграло это поколение в истории США (достаточно привести название вышедшей в прошлом году книги Б.К. Джибни «Поколение социопатов. Как бэби-бумеры предали Америку» и прозвища, которое социолог дали этому поколению — «поколение гадюк», «свинья в питоне») следует говорить отдельно. Сейчас ограничимся фиксацией двух моментов. Первый: с 1946 по 1964 г. в США родилось 76 млн. американцев, по сути это был демографический взрыв. Второй: экономическое благополучие позволило дать очень большой части бэби-бумеров высшее образование — к 1960 г. в США было 2 тыс. вузов, в которых работало 235 тыс. преподавателей. Между 1955 и 1974 гг. показатели роста процента населения США с высшим образованием просто зашкаливали, причем это касается не только юношей, но и девушек, которые сыграют большую роль и в «студенческой революции», и в распространении молодежной субкультуры, и, конечно, в феминистском движении. С 1950 по 1960 г. количество студенток увеличилось на 47 %, а с 1960 по 1970 г. — еще на 168 %!