Андрей Колганов - Что такое социализм? Марксистская версия

Таким образом, у вождей партийного большинства были развязаны руки для произвольного манипулирования «волей партии» и «генеральной линией». Это сразу же проявилось в «год великого перелома» (1929 год), когда вопреки всем прежним решениям съездов партии и Пленумов ЦК была провозглашена политика проведения в кратчайшие сроки массовой коллективизации и раскулачивания, что неизбежно влекло за собой применение силовых методов в отношениях с крестьянством и означало фактическое сворачивание НЭПа. Начала НЭПа были ликвидированы так же в промышленности и в кооперативном движении (а значительная часть кооперативного сектора - крестьянская кооперация, ссудно-сберегательные товарищества, потребительская кооперация, жилищно-арендная кооперация и т.п. - вскоре была просто ликвидирована).

Победа над левой оппозицией позволила сталинской группе в руководстве партии сравнительно легко преодолеть и возникший в связи с отказом от НЭПа раскол внутри правящего большинства по вопросу уже не о возможности строительства социализма в одной, отдельно взятой стране, а по вопросу о том, каким путем идти к социализму. Концепция Н.И. Бухарина, предполагавшая длительную эволюцию НЭПа и движение к социализму через государственный капитализм, была отвергнута и заклеймена как «правый уклон» (тем более что вожди этого течения не решились на организованное политическое сопротивление и быстро капитулировали).

В течение 1929-1933 годов еще возникали более мелкие оппозиционные выступления внутри партийного большинства, но полный отказ от внутрипартийной демократии позволил партийному руководству легко раздавить их, даже и формально уже не считаясь с нормами партийного Устава.

Победа Сталина и стоявшей за его спиной партийной и советской бюрократии была не случайна. На дилемму, принявшую вид спора о строительстве социализма в одной стране - и построить нельзя, и не строить тоже нельзя - он нашел прагматический ответ.

Поскольку для Сталина на первом месте стояли задачи захвата и удержания личной власти, а затем и укрепления величия (в его собственном, конечно, понимании) той державы, в которой он эту власть захватил, постольку вопрос о реальной социально-экономической природе советского строя был для него второстепенным. Над ним не тяготела необходимость воплощать в жизнь какие бы то ни было теоретические постулаты или идейные принципы. В этом смысле Сталин не был доктринером, и это была его сильная сторона в борьбе с соперниками, у которых доктринерство оказалось существенной частью их мировоззрения.

В тоже время идеологическое оформление своей власти не было для него вопросом второстепенным. Он понимал, или, во всяком случае, догадывался, что легитимность власти правящей бюрократии, а вместе с нею - и его самого, освящается революцией, совершенной под социалистическими лозунгами. Поэтому позиция Троцкого, убедительно доказывавшего, что вне мировой революции перспектив победы социализма в СССР нет, Сталина категорически не устраивала. Только демонстрация победоносного движения к социализму могла обеспечить ему статус признанного народного вождя.

Вопрос о формировании подлинно социалистических общественных отношений никогда не волновал Сталина сам по себе. Какая разница, что строить - лишь бы это строительство укрепляло его власть и мощь державы, которой он руководил. Но при этом надо непременно уверять, что строишь именно социализм, а затем - заявить об успешном завершении его строительства. Можно решать задачи догоняющей индустриализации любыми, сколь угодно варварскими методами, разумеется, доступными в тех своеобразных условиях, когда рабочий класс составляет одну из важнейших социальных опор власти, но обязательно уверять, что это и есть движение к социализму.

Таким образом, поскольку чисто буржуазная модернизация в СССР была уже невозможна, а социалистическая самодеятельность рабочего класса, да еще и с прицелом на международную социалистическую революцию была труднодостижимым идеалом, и к тому же категорически отвергалась бюрократическим прагматизмом, Сталин сделал единственно возможный для него выбор. Выбор был таков: индустриализация на основе бюрократической централизации экономики, при отстранении рабочего класса от реальных рычагов политической и экономической власти, при экспроприации не только капиталистического класса, но и мелкой буржуазии, и даже добуржуазного крестьянства. Это создавало возможность как максимальной концентрации хозяйственных ресурсов на задачах индустриализации, так и дополнительной мобилизации этих ресурсов за счет всех основных социальных слоев советского общества. Таким образом, Сталин нашел реалистический ответ на вопрос, как завершить широкомасштабный капиталистический промышленный переворот в государстве без буржуазии.

Противники Сталина и слева, и справа не имели такого прагматического ответа. Программа Бухарина - программа движения к социализму через широкое развитие государственного капитализма - тут же оборачивалась риском капиталистической реставрации в условиях неизбежного роста буржуазных социальных слоев. Кроме того, она существенно ограничивала возможности обеспечить догоняющую модернизацию принудительной мобилизацией хозяйственных ресурсов, как за счет крестьянства, так и за счет рабочего класса.

Программа Троцкого (которая к тому же еще не была внятно сформулирована к середине 20-х гг.) - ограничивать рост буржуазных слоев, а основную ставку сделать на форсированное развитие социалистического сектора на основе развития инициативы и самодеятельности пролетариата (увлекающего за собой и крестьянство) - была довольно выверенной с точки зрения теории социализма, но практически, в условиях России, не реалистичной. Не было в тогдашней России (да и не могло быть) столько и такого рабочего класса, который смог бы поднять задачу, возложенную на него идеологами «левой оппозиции». Некоторые из их лидеров позднее начали догадываться об этом обстоятельстве. В одном из писем Христиана Ваковского можно найти довольно верный (хотя и не очень глубокий) анализ состояния советского рабочего класса, объясняющий его неспособность противостоять сталинской бюрократии. Однако эти обстоятельства еще не осознавались лидерами оппозиции как объективные препятствия для самостоятельного исполнения рабочим классом ведущей роли в социалистическом преобразовании общества по линии не только политического, но и экономического господства.

Сталин политически победил не только на поле идеологических споров, призванных обосновать выбор курса дальнейшего развития страны. Сталин победил и вопросе выбора баланса тех социальных сил, на которые он мог бы опереться в своей политике. Его программа опиралась на компромисс двух наиболее влиятельных социальных групп, одинаково заинтересованных и в индустриализации, и в недопущении буржуазной реставрации. Это был компромисс рабочего класса с бюрократией при ведущей роли последней.