Джейсон Мартинсон - Англия. Полная история страны.

Кстати, эта решительная атака противоречит тому образу физически немощного человека, каким описывал Ричарда Шекспир. «Корона упала и закатилась в терновый куст, откуда, по рассказам, ее достал Стэнли и возложил на голову Генриха. Обнаженное тело Ричарда, последнего представителя династии Плантагенетов, пронесли по улицам Лестера. Война Алой и Белой розы закончилась так же, как и началась, – демонстрацией публичной жестокости». 80

Ричарду III посмертно досталось от писателей и историков. Его называли и «черной легендой Англии», и « злодеем на все времена», и « кровавым узурпатором и детоубийцей»…

У Полидора Вергилия мы читаем:

«Он был маленького роста, уродливый телом, одно плечо выше другого, с таким кротким и чувствительным выражением лица, что, казалось, ему не свойственны и совершенно чужды хитрость и обман. В то время, как он думал о каком-нибудь деле, он постоянно кусал свою нижнюю губу… Также имел он привычку то и дело наполовину выдергивать из ножен своей правой рукой кинжал, который повсюду носил с собой, а потом засовывать его в ножны снова. Воистину, он имел острый ум, предусмотрительный и тонкий, склонный к притворству и лицемерию; его отвага была такой неистовой и лютой, что не покинула его до самой смерти». 81

А вот, например, Оливер Голдсмит утверждал, что Ричард «имел безобразное тело и порочную душу. Для достижения цели он употреблял всякие противозаконные способы. Обагрив руки свои кровью родителей и друзей, он на престоле показывал мужество и другие дарования, которые употреблял во зло». 82

К сожалению, очень ярко написанная примерно в 1513 году «История короля Ричарда III» Томаса Мора стала главным источником информации об этом короле.

Ричард <���…> был умом и духом равен каждому из них [из своих братьев. – Авт.], но в телесной мощи и доблести далеко уступал им обоим: мал ростом, дурно сложен, с горбом на спине, левое плечо намного выше правого, неприятный лицом – весь таков, что иные вельможи обзывали его хищником, а прочие и того хуже. Он был злобен, гневлив, завистлив с самого своего рождения и даже раньше. Сообщают как заведомую истину, что герцогиня, его мать, так мучилась им в родах, что не смогла разрешиться без помощи ножа, и он вышел на свет ногами вперед <���…> и даже будто бы с зубами во рту <���…> На войне он был весьма недурным военачальником, ибо к ней он был куда более расположен, нежели к миру. Часто он побеждал, иногда терпел поражения, но никогда из-за недостатка личного мужества или рассудительности <���…> Он был скрытен и замкнут, искусный лицемер <���…> внешне льстивый перед теми, кого внутренне ненавидел, он не упускал случая поцеловать того, кого думал убить; был жесток и безжалостен, не всегда по злой воле, но чаще из-за честолюбия и ради сохранения или умножения своего имущества. К друзьям и врагам относился он с равным безразличием; если это вело к его выгоде, он не останавливался перед убийством любого человека, чья жизнь стояла на пути к его цели. Люди упорно говорят, что он собственными руками убил заключенного в Тауэре короля Генриха VI <���…> Видя, как малы еще принцы, его племянники <���…> он задумал их погубить и захватить королевскую власть.

Под пером Мора страдавший сколиозом Ричард превратился в горбатого и хромого урода. Авторитет и репутация Мора как честного человека оставались столь высоки на протяжении столетий, что его «История» превратилась в тот самый родник, из которого черпали сведения последующие сочинители.

Нам следует вникнуть в парадоксальную историю Ричарда III. Разумеется, в действительности он вряд ли был похож на ту карикатуру, которую предъявил миру его куда более посредственный преемник. Он даже не был горбуном. То, что одно плечо у него располагалось чуть выше другого, вероятно, стало следствием изнурительных тренировок с мечом, отразившихся на его телосложении, изначально субтильном и не отмеченном природной крепостью. Однако именно душа его, а вовсе не тело, преследует нас как зловещая горбатая тень истинных рыцарей лучших времен. Он вовсе не был людоедом, пролившим реки крови, – многие из казненных им воистину заслужили казнь в той же степени, что и любые другие из осужденных на смерть в те безнравственные времена. Даже рассказ об убитых им племянниках не выглядит надежным свидетельством – об этом поведали те же самые люди, которые говорили, что Ричард III был рожден с клыками и с головы до пят покрытый диким волосом.

Ричард III был убит, и престол заняла новая династия – династия Тюдоров.

Но с воцарением Генриха VII в Англии водворилась не только новая династия, но и новый порядок. Народ мечтал о спокойствии и мирном развитии гражданской жизни, и Генрих умело воспользовался этим настроением, чтобы упрочить свое положение и расширить права короны.

Первой заботой Генриха по вступлении на престол было сочетаться браком с принцессой Елизаветой Йоркской, дочерью Эдуарда IV, и этим так соединить дома Йоркский и Ланкастерский, чтобы один от другого не отличались.

Неизвестный автор. Король Генрих VII. 1505. Национальная портретная галерея, Лондон

Внешние затруднения были улажены посредством мирных договоров с Францией и Шотландией. При этом, видя, что только деньгами можно утвердить власть, Генрих «рачительно собирал описываемое в казну имущество врагов своих». 83

А еще Генрих добился закона, которым право назначения себе преемника предоставлялось исключительно королю.

И что характерно, ослабляя могущество высших сословий и Парламента, Генрих, с другой стороны, принял под свое покровительство буржуазию и обнаружил особую заботу о развитии торговли и флота, не жалея на это дело значительных денежных средств.

Короче говоря, «Англия попечением Генриха возведена была на высокую степень образования; жители охотно платили определенные подати; дворяне были покорны; преступники подвергались казни одних законов; города освобождались от власти лордов; торговля распространялась; дух несогласия и вражды искоренялся; иноземцы или приводимы были в страх англичанами, или просили у них союза». 84

И все же примерно к середине своего правления Генрих постепенно стал королем, которого «скорее боялись, чем любили». «Его слабостью, кроме любви к деньгам, было постоянное острое чувство вины за то, какой ценой получена власть». 85