Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Помпей и Цезарь (предположительно с одобрения Красса) организовали перевод Публия Клодия Пульхра из сословия патрициев в плебеев в 59 г. до н. э. Было бы ошибочно рассматривать Пульхра как «их человека», точно так же как Цезарь не был «человеком Красса» или «человеком Помпея». Они оказали ему услугу, и по обычаю ожидалось, что он будет благодарен за это и готов поспособствовать им в будущем, но это никоим образом не означало, что он был орудием в их руках. Во-первых, римская политика отличалась крайним индивидуализмом, а во-вторых, Клодий обладал чрезвычайно независимым характером. Его семья принадлежала к одному из величайших патрицианских родов, который, в отличие от Юлиев, оставался в центре государственных дел в течение многих поколений и дал Риму целый ряд консулов и знаменитых законодателей. Гордость и высокомерие Клавдиев (Клодий специально изменил имя на плебейское) вошли в поговорку и подкреплялись историями о таких людях, как Публий Клавдий Пульхр, который привел римский флот к катастрофе во время Первой Пунической войны. Перед битвой он был раздосадован, когда священные куры отказались клевать зерно, что указывало на благосклонность богов и гарантировало успех в нападении римлян на карфагенский флот. Публий схватил птиц и швырнул их за борт своего флагманского корабля, объявив, что «если они не хотят есть, то пусть напьются» [66] Битва была проиграна, что приписали святотатству Пульхра. ( Прим. ред.) . Несколько лет спустя его сестра попала в толпу, замедлившую движение ее паланкина по улицам Рима, и громко заявила, что ее брат должен еще раз выйти в море и утопить побольше плебеев. Хотя Клавдиев недолюбливали, они всегда играли важную роль. Клодий, получивший статус плебея, для аристократов все равно оставался Клавдием и пользовался авторитетом своего имени и надежной поддержкой клиентов, а также многочисленными связями, накопленными известным патрицианским родом за столетие своего существования [3].

Как и другие аристократы, Клавдии занимались продвижением членов своей семьи на важные посты. Отец Клодия умер, когда он был ребенком, и семью возглавил его старший брат Аппий Клавдий Пульхр, одержимый сохранением престижа и авторитета Клавдиев. В этом поколении их род был особенно сильным и многочисленным. У Клодия был другой брат, по имени Гай, а также три сестры, каждая из которых вышла замуж за представителя одного из видных римских семейств. Одной из трех сестер была Лесбия, воспетая в стихах Катулла, — любовница, с которой у него был короткий и бурный роман и чей отказ вдохновил его на самые горькие строки. Публий был младшим из шести детей и, возможно, самым необузданным, хотя все они славились непредсказуемым поведением и громкими сексуальными похождениями. Скандал на празднестве Bona Dea показал презрение Клодия к священной традиции, но его последующее оправдание свидетельствовало о том, что он был влиятельным человеком, с которым следовало считаться. Помимо его многочисленных романов, ходили слухи, что он состоял в преступной связи с каждой из своих замужних сестер. Один из мужей, Марк Лукулл, публично заявил об этом после развода со своей женой. Возможно, это был лишь злонамеренный слух, так как многим другим известным римлянам предъявляли сходные обвинения, но когда речь шла о Клодии и его родственниках, трудно было утверждать что-то определенное. Между Клодием и братьями Лукуллами была сильная вражда с тех пор, как Клодий служил в штабе Луция Лукулла в Азии. В том, что молодые аристократы набирались военного опыта под командованием родственника или друга, не было ничего необычного, но Клодий не отличался почтением к родственным узам и возглавил мятеж против своего шурина. Вскоре после этого его перевели в штаб мужа другой его сестры, и он сумел завершить службу, не рассорившись с этим человеком [4].

Никто точно не знает, что замышлял Клодий в начале своего трибуната в декабре 59 г. до н. э. Возможно, он еще не решил, стоит ли осуществлять свою угрозу атаки на законодательные мероприятия Цезаря, сделанную несколько месяцев назад, но скорее всего он давал триумвирам понять, что его благосклонность не стоит воспринимать как должное. Он преследовал личную цель укрепления своей популярности среди населения Рима, особенно беднейших слоев. Его самая важная законодательная инициатива предусматривала полную реорганизацию поставок зерна в Италию, субсидируемую из государственной казны. Один из пунктов гласил, что граждане, фактически живущие в Риме, должны регулярно получать свою долю бесплатного зерна. Он также аннулировал запрет на коллегии — гильдии, или ассоциации, основанные на торговле в пределах города, — наложенный в 64 г. до н. э. Другие реформы ставили вне закона попытки использовать неблагоприятные знамения для воспрепятствования общественным делам (недвусмысленная ссылка на недавние действия Бибула, хотя закон не имел обратной силы и не отменял его заявлений) и ограничивали полномочия цензоров по изгнанию людей из сената. Все четыре законопроекта были приняты в начале января 58 г. до н. э. Бесплатные раздачи зерна имели огромную популярность среди городского плебса, и Клодий пользовался помощью коллегий для организации своих сторонников. Заключив с двумя новыми консулами сделку о том, что он будет способствовать их дальнейшему назначению в богатые провинции (оба были по уши в долгах и нуждались в выгодном назначении), Клодий решил поиграть мускулами [5].

Цицерон, оказавшийся первой мишенью, вскоре обнаружил, что все заверения, полученные им от Помпея и даже от самого Клодия, были пустым звуком. Главным обвинением, выдвинутым против него, стала казнь заговорщиков в 63 г. до н. э. Нападки на Цицерона начались в начале 58 г. до н. э., когда Цезарь еще находился за пределами Рима; он не мог вступить в город, пока находился на посту губернатора провинции. Общественное собрание состоялось в Circus Flaminius — на стадионе для гонок на колесницах, расположенном за официальной чертой Рима, так что Цезарь мог присутствовать на этом мероприятии. Однако его поддержка Клодия была ограниченной. Цезарь повторил свои аргументы, произнесенные во время дебатов об участи заговорщиков, и сказал, что, по его мнению, их казнили неправильно. Вместе с тем он добавил, что было бы неправильно давать закону обратный ход и осуждать решения, принятые в прошлом, ради наказания Цицерона. Примерно в то же время он повторно предложил оратору стать одним из его легатов и таким образом обезопасить себя от дальнейших нападок. Если бы Цицерон согласился, это бы стало для Цезаря преимуществом, так как оратор оказывался в большом долгу перед ним. Кроме того, влиятельный и потенциально враждебный сенатор не смог бы находиться в Риме во время его отсутствия. Цицерон отклонил предложение, как и возможность получения от сената чрезвычайных легатских полномочий для путешествия за границу по общественным делам. Первоначальная самоуверенность Цицерона вскоре была поколеблена, так как он понял, что не может рассчитывать на поддержку многих ведущих сенаторов, на чью преданность он рассчитывал. Большинство влиятельных людей так или иначе были связаны с родом Клавдиев и не видели причин идти наперекор Клодию ради «нового человека». В середине марта — примерно в то время, когда Цезарь отбыл в Галлию, — Цицерон бежал из города и отправился в добровольную ссылку. Вскоре он впал в глубокую депрессию, обвиняя всех в своем бедственном положении и оплакивая свое недавнее малодушие. Клодий провел законопроект об официальном изгнании Цицерона и конфискации его собственности. Дом оратора был сожжен толпой сторонников трибуна, и на его месте было воздвигнуто святилище богини свободы (Libertas). Клодий продемонстрировал свою силу, устранив прославленного бывшего консула, чему поспособствовало то, что Цицерон был весьма хвастливым «новым человеком», не имевшим прочных семейных связей в Риме. С Катоном обошлись более хитроумно: трибун подстроил так, что его отправили наблюдать за включением Кипра в состав римского государства. Это богатое царство было аннексировано ради того, чтобы государство получило средства для оплаты новых раздач зерна в Риме. По общему мнению, у человека, получающего функции надзора за таким крупным мероприятием, могло возникнуть сильное искушение набить мошну, так что на эту должность следовало назначить самого высоконравственного из римских граждан. Катон принял почетное предложение, укрепившее его репутацию сурового и неподкупного римлянина. Он также фактически признал право народного трибуна, такого как Клодий, вмешиваться в зарубежные дела наперекор сенату, традиционно управлявшему этой сферой [6].