Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

В отличие от жалованных вотчин и поместий центра страны новгородские поместья не были освобождены от «обежной дани». Это обременение зачастую приводило к разорению помещиков. Уже в 1505 г. запустело поместье А. Мякинина: «Писец Матвей Валуев положил на те деревни оброк тяжел, и иные деревни с того оброку запустели». Позднее Некраско Образцов был «пойман да сидит в Новегороди в тюрме в цареве да в великого князя дани в обежных денгах, за прошлые лета не плачивал». Платежные книги упоминают также случаи конфискации поместий «в приметных денгах» [210] НПК. СПб., 1886. Т. 5. Ст. 791; НПК. Т. 6. С. 791–792. . Помещики должны были заботиться о состоянии вверенных им крестьянских хозяйств. В поместных грамотах было обозначено требование: «Чтобы великих князей дань и посошная служба не залегла; а доспеют пусто… платити самим, а от великих князей быти им в том в опале» [211] АСЗ. Т. 4. № 293. С. 219–220. .

В ряде случаев стоит отметить молодость первых помещиков. Братья Трусовы-Воробьины, например, получившие свое поместье еще в 1482 г., известны по упоминаниям в 30-х гг. XVI в. Еремей Трусов Воробьин в 1536 г. ездил с посольством в Швецию. Его имя встречается в писцовой книге конца 1530-х гг. Здесь же упоминается и его брат Ермолай. Молодостью этих помещиков объяснялись скромные размеры их владений. По «старому» письму поместье Еремы Трусова Воробьина составляло 12 обеж, его брата Мити – 19 обеж, а Ермолы – 18 обеж, что предопределило необходимость будущих «придач» [212] Эскин Ю.М. Местническое дело К.А. Трусов – князь Ф.Ф. Волконский как источник по истории Тихвинского восстания 1613 г. // Российское государство в XIV–XVII вв. СПб., 2002. С. 300–307; Писцовая книга Вотской пятины 1539 года. Новгород, 1917. Вып. 1. С. 7; НПК. Т. 3. Ст. 25, 43; НПК. Т. 4. Ст. 5, 27. .

Среди помещиков Новгородской земли были представлены различные социальные группы. Большинство из них принадлежало к рядовым детям боярским. Специфическую роль играли пожалования князьям Ф.И. Бельскому, И.Ю. Патрикееву, а также, вероятно, С.И. Бабичу. Ф.И. Бельский был вынужден бежать в 1481/82 г. в Москву после неудачной попытки мятежа в Великом княжестве Литовском. Этот знатный эмигрант был радушно принят Иваном III, который передал ему значительные территории в Новгородской земле: «Демон в вотчину да Мореву со многими волостьми» (в том числе Велила) [213] Зимин А.А. Формирование… С. 124; Фролов А.А. Изменения в численности и составе погостов и волостей Деревской пятины во второй половине XV века // Вестник Московского университета. М., 2002. № 1. С. 62. .

Статус отдельных владений в рамках этого «княжества» был различным. Волость Велила в разъезде 1483 г. была великокняжеской. В Мореве известны были деревни «за княжими слугами». В Демоне вплоть до конфискаций второй половины 1480-х гг. сохранялись владения новгородцев, при отсутствии значимого массива оброчных земель, то есть можно говорить только о верховной власти Ф.И. Бельского над этим уездом [214] ДДГ. № 89. С. 357; НПК. Т. 2. Ст. 736. .

По соседству с землями Ф.И. Бельского располагалась волость Березовец, принадлежавшая И.Ю. Патрикееву. В «чернокунском» Холмском погосте были владения у С.В. Бабича-Друцкого. Передача им этих волостей отражала, очевидно, планы по противостоянию Великому княжеству Литовскому, которое реализовывалось силами служилых князей. Активно проявил себя и Ф.И. Бельский. Жалобы литовских послов на «кривды» с его стороны свидетельствуют о роли, которая отводилась ему в ведении «странной» войны. В его распоряжении находилось значительное количество «вассалов», среди которых были бояре. Участвовал он и во взятии Твери в 1485 г. [215] Кром М.М. Меж Русью и Литвой. С. 82, 99. «Князя Феодора бояре, на имя Глазов, а Офонас» (Сб. РИО. Т. 35. С. 46). Среди «добрых» слуг Митя Иванов Юров. Позднее один из его слуг, постригшись в монахи, стал известен как Тихон Луховский. ПСРЛ. Т. 6. С. 237.

Пожалование волости Березовец князю И.Ю. Патрикееву имело символичность: прадед, дед и дядя этого влиятельного вельможи были князьями на службе у Новгорода, получавшими земли «в отцину и в дедену». Переданная ему волость Березовец входила в состав княжеского домена и была освоена Борецкими только во второй половине XV в. Часть князей Бабичей-Друцких (Бабичевых) в конце XV в. (в том числе двоюродные братья С.В. Бабича) находилась на литовской службе. Наделение С.В. Бабича пограничными землями могло способствовать их переходу на службу к Ивану III [216] АИСЗР. Т. 1. С. 85; Князь Д.И. Путятин-Друцкий был киевским воеводой. С. Соколинский-Друцкий был наместником в Торопце, по соседству с владениями С.В. Бабича. Позднее, в 1508 г., Друцкие поддержали заговор князя М.Л. Глинского. .

Помещики не были основными действующими лицами в Новгородской земле этого времени. При резком увеличении земельного фонда, перешедшего к великокняжеской власти после массовых «выводов» второй половины 1480-х гг., процесс поместных раздач приобрел более значительные размеры. В это время некоторые поместья могли раздаваться по челобитью служилых людей, оказавшихся на службе в Новгородской земле. За рамками владений знати исключительно крупные поместья достались И.Г. Фоме Протасьеву (80 обеж по «старому» письму) и И.В. Сухому Вельяминову. За счет пожалований, позднейших «придач» и успешной хозяйственной деятельности некоторые помещики сосредоточили внушительные массивы земли, не соответствующие их статусу. К уже перечисленным лицам можно добавить А.А. Рудного Картмазова (106,5 обжи), А.И. Сома Линева (71,5 обжи). Есть основания говорить об индивидуальных пожалованиях представителям знати. Эта тенденция прослеживается до конца 1490-х гг. [217] НПК. Т. 1. Ст. 814–827; НПК. Т. 2. Ст. 30–37; НПК. Т. 3. Ст. 99, 118–119, 155–156, 166–170, 208–214, 224; НПК. Т. 4. Ст. 3, 123–124; Т. 5. Ст. 24, 27, 29.

Новгородские земли начали передаваться в качестве компенсации за владения в центре страны. Некоторые князья Ростовские переселялись сюда целыми группами. Как отметила Г.А. Победимова, они «сохранили некоторые черты родового вотчинного землевладения княжат». В ряде примеров для них были характерны крупные размеры поместий. В Деревской пятине внушительное поместье принадлежало Б.С. Горбатому Щепину (85 обеж), которое перешло к нему от отца. Князьям Приимковым также достались крупные наделы [218] Победимова Г.А. Указ. соч. С. 65. . Самому Дмитрию Приимкову принадлежала 151 обжа. 5 его сыновей получили собственные поместья – еще 180 обеж. Примечательна легкость, с которой Приимковы растеряли впоследствии свои новгородские владения. Значительная часть их поместий уже в 1530-х гг. перешла в руки других лиц.

А.Д. Приимков, возможно, оставил поместья старшим сыновьям Борису и Григорию, а сам вместе с младшими детьми перешел на службу в дмитровский удел. Его имя значится в реликтовом слое рузской писцовой книги (1537 г.), а сыновья Роман и Михаил в Дворовой тетради были записаны по удельному Кашину. В составе корпорации князей Ростовских числились позднее сыновья Ф.Д. Гвоздя Приимкова, который также покинул новгородскую службу. Ф. Бахтеяр Приимков в 1546 г. был отмечен в Москве как стряпчий [219] Рузский уезд по писцовой книге 1567–1569 гг. (далее – РПК) // Материалы для истории Звенигородского края. Вып. 4. М., 1997. С. 44; ТКДТ. С. 134; ПКНЗ. Т. 5. С. 327; БС 1546-1547. С. 52–54. .