Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

Такая же ситуация получила отражение во многих примерах из «боярской книги» 1556/57 г. У многих детей боярских государева полка отсутствовали поместные оклады, и отражение в этом источнике получило фактическое количество находящейся в их распоряжении земли. М.Т. Шетнев владел 147 четвертями земли, Я.И. Кузьмин – 1184, а И. Шапкин Рыбин – 503. Всего же удается насчитать несколько десятков подобных примеров [639] БК. С. 82, 109. . Обращает внимание несоответствие принадлежащего Я.И. Кузьмину количества земли его статусу. Этот потомок новгородских переселенцев, не слишком примечательный по службе, распоряжался боярским окладом. Поместье, видимо, досталось ему в наследство, что подтверждает тезис об отсутствии в центре страны механизмов перераспределения поместных земель.

В случае князя М.Ф. Бахтеярова Ростовского упоминается его поместный оклад – полсохи (400 четвертей) со ссылкой на «старое письмо». Характерно, что уже валовая писцовая перепись конца 1530-х гг. описывала поместья в четвертях, то есть в этом случае отсылка шла к платежной книге, где, как было показано на примере платежницы подмосковных волостей 1542/43 г., действительно могли фигурировать поместные оклады. В сохах было описано также поместье Н.С. Вельяминова, который, правда, сам перевел его в четверти [640] Колычева Е.И. Аграрный строй… С. 18; БК. С. 86, 110. .

Все перечисленные дети боярские, равно как и другие носители «нетипичных» окладов, не принимали участия в серпуховском «смотрении». Отсутствие сведений по более ранним смотрам, фиксирующим размеры поместных окладов, приводило к необходимости опираться на «сказки» служилых людей, что вело к множественным искажениям. Например, Н.С. Вердеревский сказал, что «не ведает» о размерах собственной рязанской вотчины. При описании окладов видно влияние писцовых книг, которые, видимо, были затребованы по этому случаю. Очень крупное поместье А.И. Сабурова составляло «его выть треть 1784 четверти» и, очевидно, в свое время принадлежало его отцу, от которого перешло в руки трех его сыновей. Сам А.И. Сабуров в Дворовой тетради был записан по Торжку. Здесь же служил В.Г. Яхонтов, который в 1556/57 г. распоряжался доставшейся ему частью отцовского поместья «ево выти на 567 чети с третником». Данные о землевладении этих лиц, скорее всего, восходят к материалам писцовых описаний конца 1530-х гг. [641] БК. С. 91, С. 112, 117; ТКДТ. С. 198.

В ряде случаев видно бытование практики индивидуальных верстаний или верстаний для ограниченных групп служилых людей, не затрагивавших весь «город». Существенно разнились поместные оклады у костромичей государева полка. Некоторые оклады были унифицированы еще до момента составления книги денежной раздачи: во время смотра в Свияжске 1555 г. Ю.П. Федчищев «сказал поместья 400 чети», а в Нижнем Новгороде в 1556 г. Б.Д. Карташев был отмечен с окладом в 250 четвертей. Часть помещиков была верстана уже в 1550-х гг. – велено было учинить оклады Чудину Лобанову Пелепелицыну, его родственникам Меншику и Н.Г. Пелепелицыным, а также Образцу Гневашеву Рогатого и князю И.В. Вяземскому. Последнему из них новый оклад был положен уже после смотра в Нижнем Новгороде 1556 г. [642] БК. С. 92, 95, 97, 98, 105, 106.

Индивидуальный характер такого рода верстаний раскрывается на примере Чудина Пелепелицына. Ему полагался оклад в 250 четвертей «по окладу бояр князя Дмитрея Курлятева с товарищи… до верстанья». Очевидно, весь костромской «город» еще не был верстан, что подтверждается нетипичными окладами других костромских детей боярских. Из них Я. Гневашев Рогатого Бесстужев (размер поместья 119 четвертей) пропустил все смотры 1550-х гг., поскольку являлся губным старостой [643] БК. С. 98, 99–100. .

Уже были отмечены некоторые «нетипичные» оклады в каширской десятне 1556 г. Большая часть каширян обладала к моменту проведения смотра в Серпухове «правильными» окладами. То есть верстание для них (представителей Ростовецкого стана) было произведено еще до серпуховского смотра.

Раздача поместий по унифицированным окладам получила отражение в актовых материалах. В 1554 г. А.С. Сазонов получил поместье в Тульском уезде. Ему был присвоен отцовский поместный оклад: «велено по окладу учинить 100 четвертей». В рассматриваемом акте содержится ссылка на письмо В. Фомина и Я. Старого 1551/52 г. Скорее всего, одновременно с этим «письмом» (или даже несколько ранее) проводилось верстание тульских детей боярских. В 1557 г. прибавку к тульскому же поместью получил Третьяк Сухотин: «велено учинити поместья на 300 четей». В Мценском уезде поместья новым помещикам П.П. и Б.С. Жиленковым были отданы в соответствии с их поместными окладами – 100 и 50 четвертей. В 1550/51 г. поместье в 600 четвертей в Дорогобужском уезде было пожаловано новгородцу князю И.Б. Корецкому, а «на Велиже» в 300 четвертей – торопчанину Вериге Ушакову [644] АСЗ. Т. 4. № 133. С. 98, № 412. С. 406, № 458. С. 337; ДАИ. Т. 1. № 52. С. 93, 110. .

Жалование земли по окладам (статьям) стало регулярным для 1550-х гг. Жаловалось номинальное число четвертей, а не конкретное село или деревни. Проект указа об испомещении тысячников в 1550 г. предполагал раздачу «тысячникам» земли, в соответствии с их статьями. После присоединения Казани 2000 четвертей было пожаловано архиепископу казанскому и свияжскому Гурию. Очевидно, и в том и другом случаях местной администрации самой приходилось искать нужное количество пахотной земли. Тот же процесс виден в звенигородской писцовой книге 1558–1560 гг., где бояре и дети боярские царя Симеона Касаевича получали поместья по поместным окладам [645] ТКДТ. С. 53–54; АИ. Т. 1. № 162. С. 298; ЗПК. С. 57–58, 109–111. . Позднее эта практика была взята за основу при казанских раздачах 1560-х гг.

Из этого ряда, казалось бы, выпадают известные по сотной 1555 г. примеры раздачи поместий серпуховским детям боярским. Значительная их часть получила «правильные» оклады – по 100 и 50 четвертей. Встречались, однако, и странные пожалования – по 33, 77, 94, 44, 37 и даже 86 с осминою четвертей. Эти оклады раздавались «по пометам», которые, очевидно, были сделаны во время очередного верстания. Для И.С. Соймонова в качестве подобного документа выступал смотренный список серпуховских новиков 1554 г., где он упоминался в рубрике «Серпуховичи ж новики, поместьем верстаны в 62 году, а поместья им не даны» [646] Воронцова Л.Д. Рукописи Серпуховского Высоцкого монастыря // Труды археографической комиссии императорского московского археологического общества. Древности. СПб., 1902. Т. 2. Вып. 2. С. 339–343; Кротов М.Г. Опыт… С. 84. .

Перечисленные раздачи, скорее всего, были вызваны подсчетами имевшейся в распоряжении у упомянутых лиц земли, к которым для достижения окладной суммы и требовалось добавить нужное количество четвертей. Именно так обстояло дело в 1562 г., когда серпуховские помещики Соймоновы получили земли «нетчиков» В. и Ф.В. Цвиленевых «к старым их поместьям серпуховским в их оклады, Беклемиша да Истомку к четыремстам к сороку к одной четверти в их оклад в пятьсот четвертей, а Молчанка ко сту к девяносто к осми четвертям с осминою в его оклад в полтретьяста четвертей» [647] АСЗ. Т. 4. № 432. С. 321. Сведения о земельных наделах серпуховских детей боярских, скорее всего, были взяты из писцовой книги князя В.С. Фуникова и И.Т. Бухарина 1551/52 г. .