Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

При определении соседских (территориальных) связей большое значение имеет соотнесение десятни 1577 г. с писцовой книгой конца 1570-х гг. В этом отношении приходится констатировать высокий уровень мобилизации поместного землевладения, который не дает в полной мере определить расположение земель того или иного лица в момент составления рассматриваемой десятни. Участки некоторых детей боярских, отмеченных здесь, в писцовой книге уже числились за другими владельцами (по даче 1578–1579 гг.) или рассматривались как «порозжие». Ко времени составления писцовой книги умер, очевидно, Б.О. Волжин [801] ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 353, 522; Десятни. С. 18–19. . Часть учтенных в десятне лиц могла получить придачи в других частях Коломенского уезда и поменять за счет этого своих соседей.

Сопоставление различных частей самой писцовой книги показывает в ряде примеров «рабочий» характер этого источника. Поместье М.С. Севрюкова в волости Крутины включало в себя полпустоши Кулюпино (Колюпино). При описании смежного поместья Д.А. Кровцова М.С. Севрюков показан уже как прежний помещик, земли которого – та же половина пустоши – отошли к А.М. Солманову. Описание поместья А.М. Солманова отсутствовало в писцовой книге, хотя он и числился в десятне 1577 г. Б.З. Есипов в одном месте числился как прежний владелец поместья, в другом – как живущий помещик. Такая же ситуация сложилась у И.М. Рославлева. Он числился как основной владелец своего поместья и как прежний владелец в поместье своего сына Ивана. При описании монастырских владений в стане Большой Микулин упоминалось смежное поместье В.В. Кусторского, которое не фигурировало в соответствующем разделе писцовой книги [802] ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 340, 391, 475, 476, 554–556. Возле имени Б.З. Есипова в десятне стояла помета «умре». .

Несмотря на хронологическую близость десятни и писцовой книги, в тексте последней отсутствовало более 50 имен. Некоторые из них могут быть с большей или меньшей степенью условности отождествлены с известными по писцовой книге коломенскими землевладельцами, часть других могла служить вместе с отцами и братьями. Даже принимая во внимание сделанные допущения, при общей немногочисленности состава коломенского «города», несовпадения десятни и писцовой книги имеют довольно внушительный характер [803] Отсутствуют в писцовой книге Товарищ В. Грибанов, Булгак Пятого Шерстов, В.В. Кусторский, И.Д. Якушкин, А.И., Смирной и Б. Замятнины Отрепьевы, С. и Внук Г. Желтухины, Позняк Ф. Гомзяков, Д.В. Протасов, Б.С. Лопатин, Невзор Ф. Каншин, Б.Д. Фомин. .

Отмеченные особенности писцовой книги не позволяют в полной мере оценить роль территориальных связей в системе поручительства. Достаточно условным является сам принцип соседства, при определении которого необходимо учитывать не только географическую близость владений, но, вероятно, как это было показано на примере коломенской десятни 1556 г., и их принадлежность к одному стану. Тем не менее, исключая родственников, которые зачастую также являлись соседями-землевладельцами (в том числе Проестевы – Желтухины), удается насчитать не менее 85 подобных примеров. В некоторых из них фиксируется взаимное пересечение: В.И. Туличинский – Замятня Хвостов, М.Ф. Булатов – П.А. Фомин.

Еще в ряде случаев (более десяти) территориальные связи были вероятны в связи с землевладением близких родственников: отцов и братьев [804] Например, М.И. Дубенский был поручителем по Г. Урусове Ильине, который отсутствовал в писцовой книге. По своим владениям он был соседом С. Урусова Ильина с братьями (отцовское поместье). . Некоторые из них могли оформиться еще до составления десятни 1577 г.

Тесные соседские связи были зафиксированы между лицами, получившими поместья по «даче» 7086 (1578) г. Совместным поместьем владели, в частности, Н.Д. Левушинский и Ф.Г. Кулаков. Их общим соседом был И.А. Вальцов [805] ПКМГ. Ч. 1. Отд. 1. С. 357. И.А. Вальцов отсутствует в десятне. . Ф.Г. Кулаков и И. Вальцовы были поручителями по Н.Д. Левушинском, а также по его брату Лукьяну. И. Вальцов «ручался» также за Ф.Г. Кулакова. Подобное взаимодействие возникло уже после проведения смотра 1577 г., что, вероятно, было обусловлено припиской некоторых имен к основному тексту. Указанные Н.Д. Левушинский и Ф.Г. Кулаков были записаны внизу общего списка, среди новиков неслужилых.

Некоторое преобладание поручительств «служебного» характера над другими видами может быть обусловлено фрагментарностью имеющихся данных о родственных и соседских связях. И те и другие, несомненно, оказывали важное влияние на формирование облика коломенской корпорации и определяли поступки ее членов.

В целом изучение системы поручительства на примере коломенской десятни 1577 г. показывает не слишком высокий уровень развития горизонтальных связей. Эта система была навязана членам коломенского города извне, имела фискальный характер и преследовала цели, далекие от интересов рядовых детей боярских. Ее введение произошло на фоне существенных изменений в личном составе местного «города», что не позволяло в должной мере использовать сложившиеся между коломенскими детьми боярскими в предыдущие годы служебные и соседские (брачные, хозяйственные и т. д.) связи.

Пометы десятни 1577 г. показывают, что последние годы Ливонской войны тяжело отразились на составе коломенского «города». С 1577 по 1582 г. выбыло по разным причинам 57 детей боярских (смерть, плен, переход на службу в другие корпорации и другие социальные группы). Привлечение «Синодика по убиенным во брани» позволяет расширить этот список еще на 7 имен. Очевидные тяготы службы, запустение земель, сопровождаемые ростом налогов, значительно снижали эффективность запущенной системы поручительства. В 1580 г. 13 коломенцев было «сыскано» по их поместьям и отправлено на службу в Холм. Дезертирство носило массовый характер, что объясняет появление помет возле имен братьев А. и Шарапа Разгильдяевых Любучениновых: «88 г. апреля, за службу и за неотъезд, по боярскому приговору придано 50 чети» [806] ПИРСС. С. 206. Выбыли А. Шарапов Любученинов, М.И. Колтовский, Г.И. Змеев, И.Л. Большой Наумов, И. Ширяев Нороватов, С.М. Овдулов, Ратай И. Норов ( Десятни. С. 9). .

Слабость системы поручительства в том виде, который сложился в начале 1570-х гг., видна на материалах переславской десятни 1584 г. В ней без учета выборных дворян и четвертчиков, а также приписанных позднее новиков было записано 96 детей боярских. Только 70 были обеспечены «порукой». В качестве поручителей из членов переславского «города» отметились лишь 49 человек. На них пришлось 189 поручительств (36 – окладчики). Очевидно нежелание значительной части местной корпорации «ручаться» за своих товарищей. Подобная тенденция усиливала роль и значение окладчиков. Десятни конца 1590-х гг., в том числе отрывок коломенской десятни 1599 г., показывают, что поручительство в это время было полностью передано в ведение окладчиков.