Жак Ле Гофф - Людовик IX Святой

Участниками конфликта являлись городская коммуна, епископ (он же — граф) и король. Горожане разделились на две группы: populaires — представители 21 вида ремесел, и majores , среди которых были исключительно менялы, многочисленные и всесильные, поскольку епископ имел право чеканить монету. По соглашению между Филиппом Августом и коммуной избрание мэра было доверено Двенадцати Пэрам, шести — от populares и шести — от majores ; каждая группа назначала своего кандидата, а уже из них епископ выбирал мэра. В 1232 году это соглашение утратило силу; король констатировал (и это повторится в другом месте), что majores , будучи хозяевами в городе, совершили множество беззаконий, особенно в делах фиска, и, подражая итальянским коммунам, которые апеллировали к какому-либо стороннему лицу, не симпатизирующему ни одной из сторон, назначили мэром некоего горожанина из Санлиса. Жители Бове взбунтовались против чужака; при этом погибло немало людей.

Во время встречи в Бреле с участием короля, королевы-матери и епископа Милона последний потребовал, чтобы Людовик не занимался делом, которое, по его мнению, относилось не к королевской юрисдикции, а к юрисдикции епископа. Король ответил, что лично займется делом Бове и сказал: «Увидите, что я сделаю». Меры, которые лично предпринял Людовик IX, впечатляли. Он арестовал многих жителей, которых сначала запер в крытых рынках, превращенных в тюрьмы, а потом повелел построить для них новые тюрьмы. Пятнадцать домов, которые принадлежали наиболее запятнавшим себя горожанам, были торжественно снесены, и согласно одному документу король определил на жительство в Париж более 1500 человек. Людовик IX со свитой провел в Бове четыре дня. Со времен былого соглашения с Филиппом Августом епископ Бове каждый год выплачивал королю 100 парижских ливров, тем самым окупая право постоя короля, то есть обязанность оплачивать расходы короля и его свиты во время их пребывания в городе. Под предлогом, что данное посещение было исключительным, король потребовал у епископа 800 ливров за право постоя. Епископ, опешив, попросил отсрочки платежа. Король немедля лишил его светской власти, иначе говоря — источников доходов, не имевших отношения к его религиозной функции. Например, из погребов епископа было изъято все вино и распродано на рыночной площади. Последнее, без сомнения, было продиктовано желанием короля на деле продемонстрировать решимость отстоять свои права.

Тогда, оказывая противодействие королю, епископ обратился за помощью к архиепископу Реймса, к другим епископам провинции и даже к Папе. Все они заняли его сторону. Епископ наложил интердикт, то есть приостановил отправление церковной службы в диоцезе. Соборы, или, вернее, провинциальные синоды епископов, осудили позицию короля; Григорий IX, пытаясь вразумить Людовика, направлял ему послание за посланием и даже написал королеве Бланке, чтобы та повлияла на сына. После смерти Милона де Нантейля (сентябрь 1234 года) конфликт распространился на Реймсскую провинцию. Жители Реймса, полагая, что выиграют от поддержки короля, выступили против архиепископа. В апреле 1235 года Папа назначил посредником Пьера Кольмье, прево Сент-Омера, ставшего через год архиепископом Руана. Король остался непоколебим. В сентябре 1235 года он в свою очередь собрал в Сен-Дени всю французскую знать и повелел подписать обращение к Папе с протестом по поводу претензий епископов вообще и архиепископа Реймса и епископа Бове в частности, заявляя, что власть епископов подчиняется только светской юрисдикции — юрисдикции короля и сеньоров. Папа разразился грозным посланием, обещая отлучить короля от Церкви и напоминая о прецедентах времен своего предшественника Гонория III. Король не сдавался и не раз говорил о бессмысленности отлучений и интердиктов, провозглашаемых по поводу и без повода.

Впрочем, дело в конце концов уладилось. В 1238 году был избран новый епископ. Папа Григорий IX (ум. в 1241), а вслед за ним и избранный в 1243 году Иннокентий IV, втянутые в серьезный конфликт с императором Фридрихом II, все больше поддерживали французского короля и особенно в отношении его прав в вопросах церковной власти.

В 1240-е годы превосходство королевских судов над судами епископов уже не оспаривалось [175].

Эти события проливают свет на институционное развитие королевства и позволяют понять поведение Людовика Святого. Уважение короля к Папству и Церкви было не настолько велико, чтобы отказаться от прав монархии на духовную власть. Впрочем, больше, чем о возврате к традиции, это свидетельствует о развитии королевской власти. Дело Бове и Реймса, судя по документам, было провозвестником (началом?) конфликта, в который через 70 лет вступят внук Людовика Святого Филипп Красивый и Бонифаций VIII. В послании от 22 марта 1236 года Папа писал: «Урон, нанесенный Церкви Бове, — это урон, нанесенный всей “галликанской” (французской) Церкви и даже Церкви Вселенской». Если Людовик Святой проявляет непреклонность и жестокость, когда на карту поставлены права короля и королевства, это значит, что в свои восемнадцать лет этот христианнейший король тверд и последователен в отношении будущих незаконных покушений Папства и епископов на королевскую юрисдикцию и не потворствует злоупотреблениям духовенства в вопросах отлучения и интердикта [176]. Самое главное, это свидетельствует о том, что, независимо от его характера и политики, какое-то внутреннее развитие упорно ведет его к усилению королевской юрисдикции, ко все большему укреплению государства.

Будущий Людовик Святой обнаруживает еще одну черту своего характера и поведения, которая проявляется в 1229–1234 годах, когда королю было пятнадцать — двадцать лет: он — благочестивый король.

Его отец, Людовик VIII, завещал крупную сумму на основание близ Парижа монастыря, который был бы особенно связан с монаршей семьей и монахи которого усерднее других молились бы за представителей королевской фамилии. В этом желании вновь проявляется давняя связь между монашеством и королевской властью; начиная с Гуго Капета, такую связь, продолжая традицию своих предков Робертинов (что лежало в основе его успеха), династия Капетингов хотела поддерживать с несколькими крупными монастырями: Турским, Флёри-сюр-Луар (где покоился Филипп I), Барбо (который выбрал для своего погребения Людовик VII) и конечно же Сен-Дени. Людовик VIII предназначал этот монастырь черным монахам Сен-Виктор а, монастыря в предместье Парижа, на склонах холма Сент-Женевьев; в XII веке этот монастырь играл важную роль в развитии схоластики и богословия. Он сохранял немалое влияние, даже если современному историку может показаться, что по сравнению с университетом и нищенствующими орденами этот монастырь переживал упадок. Однако, основанный в 1229 году по завещанию покойного короля монастырь Людовик IX и Бланка Кастильская передали цистерцианскому ордену. Такое решение тем удивительнее, что аббат Сен-Виктора Иоанн, названный в завещании Людовика VIII как гарант основания монастыря, похоже, был одним из приближенных молодого короля и его матери. По-видимому, в этот момент Людовика больше привлекало реформированное цистерцианское монашество. Как и для большинства христиан того времени, Сито было для Людовика Святого своего рода переходом к нищенствующим орденам, пока еще не преобладавшим в его окружении.