Матвей Гречко - Легенды темной стороны Москвы

Пётр сам сочинил устав всешутейшего собора, в котором первой заповедью его членов было названо напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми. У шутов были свои облачения и песнопения, пародирующие церковные обряды. Как в древней церкви спрашивали крещаемого: «Веруеши ли?», так в этом соборе новопринимаемому члену задавали вопрос: «Пиеши ли?» Трезвых отлучали от всех кабаков в государстве, пьяноборцев предавали анафеме.

Часто на святочной неделе Пётр собирал огромную компанию — человек двести, обряженных в вывернутые наизнанку полушубки и страшные маски, и ночами напролёт катался на санях по Москве. Во главе процессии стоял шутовской патриарх — с жезлом и в жестяной митре. Он благословлял преклонявших перед ним колена гостей, осеняя их сложенными накрест двумя чубуками, подобно тому, как делают архиереи в церкви. Хозяева домов, удостоенных посещением этих гостей, обязаны были угощать их и одаривать деньгами.

Эти пьяные и кощунственные забавы послужили одной из причин возникновения легенд о царе-самозванце, царе-антихристе. Петра объявляли сыном немки и «Лаферта», говорили о том, что в «Стекольном царстве» (Стокгольме) настоящего государя похитили и, посадив в бочку, пустили в море, а заместо него прислали «немчину». Или того хуже: раскольники толковали священные книги, вычитывая, что Антихрист родится от недоброй связи от жены скверной и девицы мнимой, и вспоминали о том, что Пётр родился от второй жены, по старообрядческим представлениям — незаконной.

В 1706 году Пётр подарил Лефортовский дворец Александру Меншикову, его собственный, в Семёновской слободе, — сгорел. Меншиков принялся достраивать здание, пригласив архитектора-итальянца. Тот, к счастью, не тронул старое здание, а просто окружил его квадратом из двухэтажных флигелей, соединённых с главным корпусом переходами. Второй этаж был жилым, а первый — хозяйственным; дворец стал намного комфортнее и удобнее.

Меншиков владел дворцом двадцать лет. Он пережил Петра, возвёл на престол его любимую, но неграмотную супругу Екатерину, после её смерти — внука Петра, сына казнённого царевича Алексея. Этого царственного мальчика-подростка он планировал женить на своей дочери Марии, но честолюбивым планам не было суждено свершиться. Из-за интриг завистников Меншиков потерял власть, был сослан, а дворец конфисковали в казну.

В недолгое царствование Петра Второго Алексеевича статус столицы был вновь возвращён Москве, а императорский двор располагался в Лефортовском и соседнем Головинском (позднее переименованном в Екатерининский) дворцах. Головинский стоит на противоположном берегу Яузы.

Сам мальчик-император жил в Лефортовском, покинув его лишь ненадолго, на несколько месяцев, — после смерти своей любимой старшей сестры. Как и при его деде, во дворце проходили многочисленные попойки. К юному императору были приставлены два «воспитателя», которые должны были учить его наукам и государственному управлению. Один из них, немец Остерман, старался выполнять свои обязанности, а второй — из старинного княжеского рода Долгоруковых — принялся потакать самым дурным наклонностям коронованного ребёнка и нарочно его спаивал. В этом ему помогал сын Иван, «красивый молодой человек и живого характера», который сумел стать лучшим другом юного монарха.

"Долгорукие не упустили воспользоваться этою привязанностью и стали во главе всех дел…»

— писал современник.

Это было не трудно: царь-подросток не имел ни опыта, ни образования. Из-за опалы и казни отца Пётр Великий мало уделял внимания внуку. Его растили сначала две «мамки» из Немецкой слободы, а затем гувернёры, которые из всех наук лучше всего обучили мальчика татарским ругательствам, за что и были самолично биты его царственным дедом. Впрочем, вполне возможно, что виноваты были не только учителя, а унаследованные маленьким Петром фамильные дурные качества: упрямство и самодурство. Его старшая сестра, великая княжна Наталья Алексеевна, воспитывалась также, однако в отличие от брата выросла очень умной и образованной девушкой. К сожалению, как и брат, она рано умерла.

«…Государь знает свою неограниченную власть и не желает исправляться. Он действует исключительно по своему усмотрению, следуя лишь советам своих фаворитов»,

— замечал австрийский посол в России.

Пётр Второй обожал охоту и посвящал ей всё свободное время, забывая о занятиях и государственных делах. Но не очень сильному физически мальчику явно не по силам было рыскать по полям и лесам по несколько дней кряду. Результатом стали болезни: корь, затем тяжёлая простуда — горячка, как называли тогда грипп. Долгоруковы забеспокоились, но не о здоровье Петра, а о собственном благополучии. Чтобы упрочить свою власть, они решили срочно женить императора на сестре Ивана Екатерине. Правда, девушка уже была помолвлена с другим, но кого волновали её чувства?

Незадолго до дня назначенной свадьбы в Лефортовском дворце произошёл случай, воспринятый народом как роковое предзнаменование: «государыня-невеста» в новой карете въезжала во дворец. Кичливые Долгоруковы постарались изукрасить экипаж как можно богаче, а наверху установили императорскую корону. Однако высоту кареты не рассчитали, и вызолоченная корона оказалась выше, чем арка ворот. Корона зацепилась, упала и разбилась на множество кусков. «Свадьбе не бывать!» — закричали в народе.

Так и случилось: сразу после пышных празднеств по случаю нового 1730 года император вновь заболел, на этот раз очень серьёзно — это была чёрная оспа. Нет, приговором эта болезнь не считалась: врачи XVIII столетия уже достаточно поднаторели в её лечении и большая часть больных выживала. Однако организм юного царя был ослаблен беспорядочной жизнью, и это создавало дополнительную опасность.

Поначалу казалось, что лекари справились: жар спал и юноша пошёл на поправку. А затем случилось непоправимое: молодой и глупый государь, не привыкший соблюдать режим и прислушиваться к мнению старших, встал с постели и открыл у себя окно, решив полюбоваться на замёрзшую Яузу и подышать свежим воздухом. В результате он простыл, последовали осложнения, и в конце месяца, ровно в день предполагаемой свадьбы, он умер.

Всё это случилось здесь, в Лефортовском дворце, положив начало эпохе «дворцовых переворотов», или «царству женщин». Затем последовали новые интриги, коронование нового государя, ссылка Долгоруковых — они поплатились за свою жадность и беспринципность.

Избранная государыня Анна Иоанновна, племянница Петра Первого, приехала в Лефортово со стороны Измайлова, в том дворце она ожидала официальной торжественной встречи. В Лефортово она разорвала подписанные ею ещё в Голштинии «Кондиции» — условия, ограничивающие царскую власть, и стала самодержавной государыней. Здесь она жила со своим фаворитом и тайным мужем Бироном, приказав выстроить на другом берегу Яузы Анненгоф — парк увеселений наподобие Петергофа. Ныне от него сохранились лишь руины. Любимой забавой императрицы было стрелять из ружья по уткам, водившимся там в изобилии и до сих пор ещё полностью не изведённым.