Сергей Платонов - Полный курс лекций по русской истории. Часть 3

Такое отрицание впервые мелькнуло в манифесте о вступлении на престол Елизаветы: в нем крестьяне были исключены из присяги на верноподданство. Казалось поэтому, что новое правительство уже не считает их гражданами государства. Действительно, при Елизавете крепостное право развивалось очень быстро: но и при ней, как увидим, закон еще не считал крестьян рабами. Манифест 25 ноября 1741 г. поэтому есть скорее обмолвка, чем сознательное выражение известного принципа.

Так изменилось положение главных сословий Петра: дворянство облегчало свои служебные тяжести и увеличивало землевладельческие права, словом, выигрывало; крестьянство, не изменяя качества и размера своих повинностей, теряло свои права и перед государством, и перед помещиком, словом — проигрывало. И у дворянства, и у крестьянства терялось то равновесие прав и обязанностей, которое до некоторой степени было установлено Петром Великим.

Международное положение России, созданное Петром Великим, было очень хорошо. Преследуя вековые задачи России с редким историческим чутьем, Петр достиг важных успехов:

1) приобрел Балтийское море — на западе,

2) прочно поставил русское влияние в Польше — на юго-западе,

3) явился грозным врагом Турции — на юге.

При Петре Россия стала первоклассной державой в Европе, в делах Западной Европы ее голос пользовался большим значением. Но Петр не принял на себя никаких обязательств перед западноевропейскими державами и мало вмешивался в местные и частные вопросы западноевропейской политической жизни. Вместе с тем Петр установил прекрасные отношения с Австрией и Пруссией, т. е. теми державами, с которыми у России были общие интересы по отношению к Турции, Польше и Швеции.

После Петра I, при Екатерине и Петре II, продолжали действовать, как действовал Петр, потому что не хотели начинать ничего нового. При Екатерине борьба за Испанию продолжалась на западе Европы; против Австрии образовался союз Франции, Англии и Пруссии. Зная Россию как давнишнего друга Австрии, эти три державы старались всеми силами разъединить ее с австрийцами и не успели. Русское правительство вступило в формальный союз с Австрией, ибо желало ее помощи в своих отношениях к Турции. При Екатерине боялись войны, но в Европе ее не было, — и русским приходилось только вести вялую войну на персидских границах, потому что мир, заключенный Петром, оказался непрочным.

При Петре II снова вышел на сцену вопрос о разделе Польши, который существовал уже при Петре Великом. Пруссия и Австрия хотели этого раздела. Но Россия и при первом, и при втором императоре не относилась сочувственно к этому плану уничтожения Речи Посполитой. Напротив, Россия вступила в договор с Пруссией относительно того, чтобы действовать согласно при замещении польского престола после смерти короля Августа II.

До вступления на престол Анны, как мы видим, русская политика не выходила резко из программы Петра Великого. Если не было уже искусства Петра, если и случались ошибки, если не всегда вспоминали о тактике Петра, то не вносили ничего постороннего и нового, бессознательно шли по дороге, проторенной Петром, и, не думая о подражании Петру, в сущности, подражали ему. Совершенно напротив, при императрице Анне заявляли, что желают следовать примерам Великого Петра, и, в сущности, сознательно отступали от его программы и бессознательно грешили против нее. Прежде всего отказались от плана Петра завести торговлю с Азией и отдали обратно Персии (в 1732 г.) все те земли, которые были завоеваны у нее на берегах Каспийского моря. Эту меру приписывали тому, что прикаспийский климат губил понапрасну русские войска; но все-таки неловкость потери того, что было завоевано Петром Великим; чувствовалась всеми. В 1733 г. умер польский король, и кандидатами на польский престол выступили сын покойного Августа II, курфюрст Саксонский, и знакомый нам в эпоху Петра Станислав Лещинский. Первого поддерживали Австрия и Россия, второго — враждебная Австрии Франция. Когда на выборах Лещинский одержал верх, то Россия силой оружия решила действовать против него. Лещинский заперся в Данциге и был осажден русскими. Он держался 4 1/2 месяца сперва против генерала Ласси, потом против Миниха. Осада Данцига тянулась благодаря ряду военных ошибок русских, в которых нельзя, конечно, видеть подражания военным приемам Петра. Только рядом тяжелых жертв добилась Россия того, что Лещинский бежал и королем стал Август III. Немного спустя Россия приступила к войне с Турцией (1735–1739) из-за набегов крымцев на русские границы. Повод к войне ее не оправдывал. Сами современники, близкие к делам, свидетельствуют, что в Петербурге желали легкой войны для того, чтобы армию и всю нацию занять чем-нибудь и доказать, что желают следовать правилам Петра. В самом же деле война без достаточной необходимости была вопиющим противоречием правилам Петра, а этой войны с Турцией можно было в данном случае избежать. Войну вели в союзе с Австрией, и в то же время, когда австрийцы терпели ряд неудач, русские имели успех. Миних, честолюбию которого приписывают эту войну, прямо из Польши перешел на турецкие границы и, действуя вместе с Ласси, опустошил Крым, взял Очаков и Хотин, перешел Прут, разбил турок около Хотина при Ставучанах и хотел перейти Дунай. Ласси взял Азов. Но блестящие походы и победы стоили России 100 000 человек солдат. Белградский мир 1739 г. был невыгоден для Австрии и не дал положительных выгод и России. Россия приобрела часть степи между северным Донцом и Бугом и обязала турок срыть Азов — результат ничтожный. Во время этой войны в 1737 г. русские войска, после прекращения в Курляндском герцогстве династии Кетлеров, силой возвели на курляндский престол фаворита Анны — Бирона. Иными словами, Курляндия, подчиненная русскому влиянию, была отдана человеку, ничего общего не имевшему с интересами России, — поступок совсем чуждый духу петровской политики.

Так, желая подражать Петру, политика Анны далеко отошла от его приемов и целей. Причина этому лежит в коренном факте времени Анны — в господстве иноземцев. Русская дипломатия, как основательно доказывают ее историки, перестала при Анне быть чисто национальной: ряды дипломатов пополняются иностранцами, и преимущественно остзейцами (гр. Кейзерлинг, барон Корф и др.), — людьми, не знакомыми ни с историей России, ни с ее потребностями. Иностранцы-дипломаты были и при Петре (Остерман, Брюс), но их таланты служили русским интересам, потому что направлялись самим Петром и русскими людьми, стоявшими во главе всей дипломатии (Головиным и Головкиным). Во время же Анн 11 всю внешнюю политику России вели Остерман, Бирон и Миних, руководясь не всегда пользами государства и выбирая сотрудников не из русских людей.