Олег Мазурин - Женщины-маньяки

"Фичко, Ференц, остановите карету и откройте дверь!" — крикнула Элизабет в окно.

Кучер натянул вожжи, и лошади встали. Фичко спрыгнул на землю и открыл дверцу. Батори ногой толкнула уже мертвое тело. Ида выпала на пыльную землю.

"Фичко! Дурвулия! Оттащите эту блудницу вон в тот овраг и киньте ее там. Звери съедят".

Слуги так и сделали. Взяли за руки покойницу и потащили в овраг. Нашли место, где ручей, положили тело под корни упавшего дерева, сверху накидали веток и сучьев. Вроде не видно. А когда вернулись — глядь! В дорожной пыли уже катается волчком… сама графиня! Картина была ужасная: пена шла у душегубки нее из-за рта, Элизабет выгибалась дугою, запрокинула голову, скрючила пальцы. Графиня жутко и громко выла. Как настоящая волчица.

Слуги понимающе переглянулись: начался приступ Божественной болезни. Они уже знали, что делать в таких случаях. Дурвулия сразу метнулась к ларцу, где лежала деревянная палочка. Во время особо сильного приступа эпилепсии эту штуковину вставляли графине в рот, чтобы та не откусила себе язык и не погибла от болевого шока.

Кучер схватил госпожу и стал крепко ее удерживать, Фичко с великим трудом разжал ей рот, а Дурвулия ловко вставила туда палочку. Батори подергалась, подергалась в приступе и ослабла. Затем отключилась. Потом пришла в себя уже успокоенная и тихая.

"А где Ида?" — спросила она.

Слуги переглянулись. Притворяется или на самом деле не знает. Она умерла, так сказали слуги. И лежит она вон в том овраге. И по вашему распоряжению, госпожа.

"Туда ей и дорога. На то воля дьявола и моя" — сказала Батори и попросила показать место импровизированного захоронения.

Ее туда проводили. Фичко и Дурвулия раскидали сучья и ветки. Вот она удивленные навечно застывшие глаза цвета бирюзы, раскинутые пушистые волосы. На лице удивленная гримаса. Как же так. Вроде все в жизни сложилось и вот тебе. Быстро наступил конец. Она минут десять любовалась своим "творением". Любила она подолгу рассматривать трупы своих жертв. Рассматривать их истерзанные тела, их раны, увечья. Батори испытывала гордость и удовлетворение от "проделанной работы".

"Все они сии мерзавки в моей власти. И что хочу то и делаю с ними. Решу убить — так убью. Замучить — то замучу. Здесь мои законы, мой эдикт. Я Элизабет Батори а кто они? Никто. Без роду и племени. Однодневные мотыльки. Раз — и их нет на земле. Их не жалко. Сорная трава, которую нужно вырвать и выбросить. Их таких никчемных много в сей жизни, а она одна."

Насмотревшись на труп убиенной кровавая графиня приказала возвращаться в замок.

И таких ужасных дней как этот было множество в жизни Кровавой графини. И гибло множество людей. А ей все было мало. Ей требовались все новые и новые жертвы.

Чтобы сохранить молодость Дарвулия посоветовали хозяйке купаться в крови девственниц. Но чтобы привыкнуть к купаниям в большом количестве крови графиня сначала принимала ванны, наполненные телячьей кровью. Потом пришла очередь ванн и с человеческой. Для этой чудовищной цели брали молодых и бедных. Никто за них не заступиться никто не осудит. На первых порах искать жертв не составляло труда, от безысходности и бедности крестьяне отдавали своих дочерей в услужение вдруг им там будет хорошо, хотя некоторые уже прослышали о кровавой графине и знали, что живыми они могут и не вернуться. Тем женщинам (в основном это были старухи) которые приводили девушек, давали вознаграждение — юбку или платье. Девушек убивали и сцеживали через вены кровь в сосуды и затем переливали в ванную. От каждой жертвы получалось слить несколько литров крови (всего в человеке 5 литров)

Говорят, что Батори не только купалась в крови, но и пила ее особенно свежую и теплую. Это она делала не только в целях своего скорейшего омолаживания, но и в лечебных целях. Дело в том что "Кровавой графине" постоянно не хватало в организме железа. Отведав некоторое количество крови, она тем самым возмещала недостаток железа. Процент гемоглобина повышался, и настроение у дочки Сатаны улучшалось. И потом это вошло у Трансильванской волчицы в привычку. Так что даже если приступа эпилепсии у Элизабет не наблюдалось и казалось не было предпосылок для новых убийств, то другим пусковым механизмом для злодеяний становилось нехватка гемоглобина в организме. И чтобы поднять себе настроение и уровень железа она прибегала ко всё новым и новым убийствам.

Она даже придумала особую клетку для мучительной смерти и сцеживания крови. В этой клетке пол из железных прутьев с острыми-острыми шипами. Как и стенки и потолок. Засунув голую жертву туда, клетку поднимали с помощью лебедки вверх. Девушка волей неволей во избежание смертельных и серьезных травм должна была встать на пол и схватиться за прутья. Но в руки и пятки вонзались острые шипы. Кровь из проколотых ран начинала по-маленьку капать вниз. Слуги подставляли под капли либо кувшин, либо другой сосуд. Но часто сама графиня ради забавы подходила к этой клетке и подставляла под капающую кровь рот и ловила ее губами. При этом безумно хохотала, тем самым наводя ужас на жертву. Затем жертва уставала, ей хотелось спать, есть, пить. Многие падали в обморок от голода, усталости и кровопотери и еще больше ранили себя: бок, плечи, спину, руки, ноги. Появлялись свежие раны, и кровь сочилась все гуще. Как только вытекал литр крови (это необратимый критический уровень для любого человека) — девушка умирала. Некоторые когда падали на пол смертельно ранили себя и тут же умирали.

Но графиню это лишь развлекало. Главное для нее было ее здоровье, настроение, возможность безнаказанно издеваться над людьми и извращенная похоть. Остальное ее не волновало.

В 1606 году Элизабет пережила ужасную потерю: от эпилепсии умерла ее любимица и помощница по злым делам — Дарвулия. Но недолго Батори скучала. Вскоре у нее появилась новая любовница — Эжси Майорова, тоже ведунья и знахарка. Это она уговорила графиню начать убивать и истязать дочерей мелкопоместных дворян. Это и было роковое ошибка маньячки из Трансильвании. Ведь смерть дворянки не могла пройти незамеченной как в случае смерти безродной крестьянки. Но Элизабет тогда ничего не могло остановить. Чахтинский вампир, вкусивший молодой крови не мог уже остановиться. Ее могло остановить лишь осиновый кол или топор палача.

Возникла еще одна проблема: куда девать трупы. Их становилось все больше и больше. Зарывали в саду, у церкви, в лесу, бросали в реки, ущелья, Их предавали земле без излишних церемоний. Деньги и могущество Батори затыкали рты самым рьяным священникам.

Но не все боялись Кровавую графиню. Преподобный Майрош, исповедник ее мужа назвал ее с кафедры зверем и душегубкой. Другой священник — Паретройс — яростно разоблачал Батори и отказался отпевать убиенных. Его поддержал преподобный отец Паникенуш. Графине с помощью служанок пришлось расчленять тела и погребать их по частям в поле или в лесу.