Дидье Гулар - История мафии

— Недалеко от избирательных участков группа подозрительных людей образовала своего рода заграждения. Избирателя сначала останавливали и избивали, а потом приглашали «пропустить стаканчик». После тщательного обыска ему вручали бюллетень кандидата правительственной партии, и бедняга в сопровождении двух негодяев отправлялся к председателю избирательной комиссии, который очень вежливо брал у него избирательный бюллетень и опускал его в урну.

Теперь реальная, да к тому же еще законная власть принадлежала мафии, аппетит которой не переставал расти; она охотно распространяла свою власть на города, тем более что в сельских местностях, судя по всему, уже нечего было взять. Она начала с Палермо, где уже пустила глубокие корни, а затем распространила свою власть на Трапани, Агридженто, Кальтанисетту. Любопытно, что Мессина, Катания, Сиракузы и вообще все восточные города острова сопротивлялись ее проникновению.

Это явление вызвало недоумение всех специалистов по мафии, и ни одному из них не удалось четко объяснить его.

«Следует ли думать, — пишет Жан Сюзини, — что различные захватчики укоренились в том районе, куда они вторглись, и таким образом распространили среди населения варианты культуры, сопротивлявшиеся исторической эрозии?»

Вполне возможно, и пока еще не предложили ничего более убедительного, но этот вопрос по-прежнему стоит.

И хотя на востоке продвижение мафии затормозилось, все же она победоносно распространяла свое могущество повсюду в других местах. Вступление Италии в войну в 1915 году, вместо того чтобы помешать росту мафии и затормозить ее могущество, напротив, лишь укрепило ее. Поскольку у государства были другие проблемы, вызывавшие озабоченность, оно предоставило мафии полную свободу, которой она пользовалась без всякого зазрения совести. Реквизиции и отдача с торгов обеспечивали ей новые и неожиданные источники доходов. Что касается молодых «пиччотти», которые испытывали отвращение не к оружию, а к военной форме и военной дисциплине, то они дезертировали тысячами, зная, что Дон Вито позаботится о них. И действительно, этот последний, как предусмотрительный вождь, подпольно переправлял их в Соединенные Штаты, где уже было обеспечено их вступление в ряды «Черной руки».

Однако, когда война закончилась и исчезли выгодные дела, для Дона Вито начались трудности. После войны в Италии наступило смутное положение, полное угроз для мафии. В ее ряды внезапно влилось множество бывших фронтовиков, которые собственными глазами видели ужасы войны, а главное, жаждали могущества.

Дон Вито быстро понял опасность этой новой недисциплинированной и инакомыслящей волны для «старой мафии», которую он по-прежнему возглавлял. Но он тщетно применял весь свой авторитет для того, чтобы попытаться успокоить своих молодых волков; ему не удавалось сдержать их. Новички, не слишком склонные считаться с иерархией, которая, по их мнению, устарела, отказывались соблюдать традиционные предписания об осторожности, которые до сих пор соблюдали старшие. Напротив, нарушив молчаливый пакт, не без труда установленный между Римом и «Уважаемым обществом», они набросились на остров, как на завоеванную страну, и об их эксцессах быстро заговорили. Это было серьезной ошибкой, за которую новый хозяин Италии Муссолини, пришедший к власти в 1922 году, вскоре заставил их жестоко поплатиться.

Вначале, до 1924 года, дуче, несмотря на свое прошлое социалиста, судя по всему, не испытывал особой антипатии к мафии. Конечно, до этого он плохо знал ее или не имел времени уделить ей особое внимание. Его ненависть к мафии, очевидно, зародилась стихийно в Пьяна-дей-Гречи. Там было уязвлено его самолюбие, что заставило его немедленно объявить войну «Уважаемому обществу».

Это знаменитый инцидент, о котором часто рассказывали. Через два года после похода на Рим, Муссолини решил совершить поездку по Сицилии. Он поехал не один, а в сопровождении многочисленных офицеров и целой когорты полицейских в штатском и карабинеров, которым было поручено охранять его. Во время его пребывания в Пьяна-дей-Гречи мэр этого города Дон Чиччо Кучча, который, разумеется, был членом мафии, приветствуя его, не смог удержаться от восклицания:

— Зачем же столько полицейских? Когда я рядом с Вами, то Вашей милости нечего опасаться!

Это была чистейшая правда, но дуче не понравилось. Конечно, он с некоторым основанием считал, что безопасность главы итальянского государства не должна зависеть от доброй воли мафии. Кроме того, он должен был подумать, что эти две силы — мафия и фашизм — скорее могут противостоять друг другу, чем договориться друг с другом, и что лучше без промедления избавиться от мафии.

Вернувшись в Рим, он отдал приказ арестовать мэра Пьяпа-дей-Гречи. Обращаясь к депутатам, он сказал им:

— Господа, пора уже мне рассказать вам, что представляет собой мафия, но прежде всего я хочу лишить это сборище головорезов всякой поэтичности, привлекательности. Пусть никогда не говорят о благородстве, о рыцарстве мафии.

Затем он назначил полицейского Чезарс Мори префектом Палермо и дал ему неограниченные полномочия.

Действуя таким образом, Муссолини был не свободен от задних мыслей. Он знал, что уничтожив мафию, он одним выстрелом убьет двух зайцев. С одной стороны, он сможет заручиться поддержкой крупных землевладельцев, которые будут счастливы, что им удастся избавиться от позорной зависимости от главарей мафии, но главным образом он заботился о порядке и хотел, чтобы крупная консервативная партия, наконец, увековечила свои привилегии. С другой стороны, он знал, что Мори воспользуется предоставленной ему полной свободой для того, чтобы мимоходом обезглавить либеральную оппозицию.

Репрессии Мори были ужасными. Итальянское правительство впервые повело наступление на мафию и делало это при помощи оружия самой же мафии, т. е. цинично, жестоко и не считаясь с законом. Применяя войска, фашистскую милицию и карабинеров, Мори проводил бесчисленные облавы. Разумеется вместе с виновными задерживали и ни в чем не повинных людей. Но всех судили, и перед органами правосудия Палермо, Шакки и Термини-Имересе предстали сотни обвиняемых. Для того чтобы вырвать признания и разрушить круговую поруку, фашистская полиция не остановилась перед применением пыток. Она не стеснялась фабриковать ложные улики. Сам Дон Вито не ускользнул из сетей Мори. Приговоренный к пожизненному тюремному заключению на основании сфабрикованных улик, старый главарь мафии ограничился тем, что сказал своим судьям:

— Господа, вы не можете доказать мои многочисленные реальные преступления и вынуждены вынести мне приговор за то единственное преступление, которого я не совершал.