Пьер Ренуччи - Клавдий. Нежданный император

Только-только улеглась эта первая драма, как слугу Кумана ограбили в окрестностях Иерусалима. Прокуратор схватил старост окрестных деревень, но во время этой операции один солдат разорвал религиозные книги — к великой досаде присутствовавших свидетелей. Весть об этом святотатстве быстро облетела священную столицу, и иудеи тотчас отправились в большом количестве в Кесарию, где обретался губернатор. Если и есть что-нибудь, чего израэлиты не потерпят от римской власти, так это (пусть невольное) неуважение к их религии. Во времена Тиберия Понтий Пилат чуть не вызвал бунт, поместив золоченые щиты в царский дворец Ирода. Он, однако, проследил за тем, чтобы на этих щитах не было изображений, зная, что в Иерусалиме они под строжайшим запретом. Но простого хранения предметов языческого культа в священном городе хватило, чтобы вызвать гнев израэлитов. Дело дошло до самого императора, приказавшего немедленно вынести щиты. Этот прецедент, а также некоторые другие показали, что иудеи готовы пойти на тысячу смертей, чтобы смыть оскорбление, нанесенное их богу. В связи с этим было весьма вероятно, что Клавдий будет вынужден отозвать своего представителя, не сумевшего учесть крайнюю обидчивость населения в этом отношении. Подчиненные Кумана, уже давно проживавшие в стране, знали всё это лучше своего начальника и постигли душу этого народа. Они подсказали ему единственный способ успокоить умы: казнить солдата. Прокуратор отдал такой приказ.

Всё это были еще цветочки: бедный Куман вскоре столкнулся с яростным спором между Иудеей и Самарией. По историческим и религиозным причинам иудеи (жители Иудеи) ненавидели самаритян. После смерти царя Соломона в IX веке до н. э. царство раскололось надвое. На юге — царство Иуды, сохранившего верность сыну Соломона, то есть земли Иудеи римской эпохи. На севере — царство Израиль, столицей которого вскоре стал город Самария, давший в итоге свое имя всей области. Политическое разделение сопровождалось религиозным расколом по инициативе самаритян, установивших культ Яхве, изображаемого в виде золотого тельца. Для избранного народа в целом начинался ужасный период. Сначала — духовная драма трех веков искушения идолопоклонством и религиозного синкретизма, с которыми боролась горстка вдохновенных людей — 16 пророков. Одновременно рухнуло царство Израиль (в 721 году до н. э.), а часть самаритян отправились в изгнание, высланные ассирийским царем Саргоном II. Вместо них новый господин устроит поселения из народностей, явившихся со всех концов его империи. Они принесут с собой множество идолов, и поклонение им прибавится к культу Ваала, оставшемуся от царицы-вероотступницы Иезавель из IX века до н. э. Таково происхождение народности «самаритян», презираемой иудеями. Те же, временно спасшиеся, сохранят веру в чистоте, придав мистический смысл трагедии Израиля. По этой причине весь избранный народ станет называться их именем — именем Иуды, иудеев. Но и они тоже приносили жертвы ложным богам, что вызвало гнев Яхве: тогда они в свою очередь познают поражение и изгнание в 586 году до н. э., под властью Навуходоносора. Когда иудеи вернулись в конце V века, то отказались участвовать вместе с самаритянами в восстановлении Иерусалимского храма, потому что считали их идолопоклонниками и нечистой породы. Самаритяне, конечно, отвергали эти обвинения; они образуют отдельную группу, противостоящую остальным евреям. Хотя они тоже делали обрезание и праздновали субботу, их обряды были иными, а их Священным Писанием было только Пятикнижие, что превращало их в еретиков. Примирение между двумя народами останется невозможным до практического исчезновения самаритян: сегодня от них осталась лишь небольшая деревенька под Наблусом.

В интересующую нас эпоху, между 51 и 52 годами, разразилась новая свара — после поножовщины, в ходе которой иудеи из Галилеи, направлявшиеся в Иерусалим, были убиты в Самарии. Галилеяне прибегли к суду Кумана, но не добились от него желаемого решения. Они тотчас заявили, что прокуратор подкуплен самаритянами, и под этим предлогом призвали иудеев из Галилеи и Иудеи к восстанию против Рима. Некоторые примкнули к Елеазару, которого Иосиф Флавий представляет разбойником с большой дороги, занимавшимся грабежом и поджогом поселков в Самарии. Очень вероятно, что он был и вождем зелотов. Куман тогда начал военные действия, чтобы подавить восстание.

К счастью, иерусалимская знать сумела убедить большинство людей, примкнувших к Елеазару, разойтись по домам. Тем дело бы и кончилось, если бы самаритяне, у которых тем временем опустошили множество поселков, не пошли в Тир, чтобы прибегнуть к суду правителя Сирии Квадрата и добиться возмещения ущерба. Напомним, что правитель Сирии обладал властью над всем Востоком, а потому стоял выше Кумана. Можно себе представить, с какими чувствами иудеи и самаритяне предстали перед ним, чтобы взвалить друг на друга ответственность за беспорядки. Квадрату надо было действовать крайне осторожно. Выражаясь современным юридическим языком, банальный случай намеренное нанесение телесных повреждений, повлекшее за собой смерть потерпевшего, — вылился в теракты и покушение на государственную безопасность. Или, если вы предпочитаете более образный язык, то была искра, грозившая разжечь пламя по всей Палестине.

Как часто делают судьи, Квадрат сначала отложил вынесение решения. Ему требовалось время, чтобы провести расследование. А как гражданский и военный руководитель, он должен был поразмыслить над тем, какое вынести решение, чтобы успокоить умы, всегда готовые возмутиться. В делах такого рода правосудие зачастую должно подстраиваться под государственные интересы. Через некоторое время он специально приехал в Самарию, чтобы вынести приговор. Не забыли никого. Казнили не только самаритян, виновных в убийстве иудейских путников, но также и иудеев, вступивших в шайку Елеазара и захваченных Куманом. Для ровного счета Кватрат присовокупил к ним пятерых высокопоставленных людей, подстрекавших к бунту. На самом деле всё это была мелкая рыбешка. Из осторожности правитель ограничился этим, опасаясь, что ему придется осудить первых лиц в стране. Их он вежливо отправил объясняться к императору. Так, первосвященник Анания, иудейский стратег Анан и главные руководители Иудеи и Самарии отправились в Рим. С ними поехали Куман, которого иудеи по-прежнему называли подкупленным самаритянами, и префект лагеря Целер. По меньшей мере мнимая несправедливость прокуратора больше не сможет послужить предлогом к восстанию.

Иосиф Флавий, от которого нам и известно об этом деле, рассказывает, что по прибытии в столицу Куман дал взятку императорским вольноотпущенникам, но вмешательство молодого Агриппы изменило положение дел.