Георгий Вернадский - Начертание русской истории [litres]

К осени 1382 года Тохтамыш поднялся походом на Русь, приняв все меры, «дабы не было вести Руси» о его набеге. Получив известие о переправе татар через Волгу, Дмитрий уехал из Москвы на север – собирать хоть какие-нибудь силы. 23 августа татары появились перед Москвой. В Москве командовал литовский выходец князь Остей. 26 августа Москва сдалась, положившись на готовность Тохтамыша заключить перемирие. Остей был убит, а город страшно разграблен (погибла и великокняжеская казна). Татарские отряды рассыпались по всему Московскому княжеству, все грабя и опустошая. Услыхав о том, что Дмитрий с набранной ратью стоит уже в Костроме, Тохтамыш отступил от Москвы и ушел в Орду. На обратном пути он взял еще Коломну и разграбил Рязанскую землю.

Тохтамышев набег не только разрушил все политическое значение Куликовской победы, но отбросил московского князя еще дальше назад: тверской князь, не считаясь уже с «докончаньем» 1375 года, отправил посла к Тохтамышу и выпросил себе ярлык на тверское княжение. Таким образом, Тверь опять выходила из-под московской власти. Тверской князь даже поехал в Орду, чтобы просить себе и великого княжения [114] Правда, ехал он в Орду «околицами не прямицами», таясь от московского князя. . Дмитрий послал сына своего Василия, которому удалось утвердить великое княжение за Дмитрием. И Василия, и тверского княжича Александра Тохтамыш удержал в Орде заложниками [115] Василий бежал из плена в Молдавию (в конце 1385 года) и оттуда через Литву вернулся домой в Москву. .

С тех пор до конца своей жизни Дмитрий не выходил из покорности Орде. Среди руководителей московской политики во главе с Феодором Кошкой соблюдалась «добрая дума к Орде». Со всех своих земель Дмитрию по-прежнему приходилось собирать «выход» (дань) для уплаты в Орду. Это новое подчинение татарскому игу было единственным средством восстановить во всей Северо-Восточной Руси власть московского князя, подорванную Куликовской битвой. Лишь этой ценой Дмитрию удалось закрепить за собой то, что стоило ему столько борьбы и усилий. Только благодаря такой политике великое княжение владимирское осталось прочно связанным с Московским княжеством. Владимирское великое княжение превратилось в наследственную вотчину московского князя: Дмитрий перед смертью благословил старшего своего сына владимирским великим князем. В завещании Дмитрия высказана и затаенная мысль о возможности быстрого падения татарского ига в будущем. «А переменит Бог Орду, дети мои не имут выходу в Орду платить, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть», – так написал Дмитрий в своей духовной грамоте.

Несмотря на завещание Дмитрия, старший сын его Василий мог сесть на владимирский великокняжеский стол лишь с царского (ханского) соизволения. Ханский посол посадил его на этот стол. Через год после этого Василий Дмитриевич отправился в Орду и купил себе там ярлык на княжество Нижегородское. Благодаря предварительным сношениям с нижегородскими боярами, Василию удалось фактически легко захватить Нижний. Приобретение Нижнего значительно усиливало московского князя; вместе с тем это было ответственное приобретение: Нижегородская земля представляла собой в это время восточную окраину русских земель и в дальнейшем составила главную позицию московских князей против Казанского татарского царства [116] О возникновении его см. ниже § 59. .

Подчинение Золотой Орде не могло в конце XIV века дать те же политические выгоды, как в первой половине этого века, благодаря тому, что она уже не была прежнею. Несмотря на усиление Орды при Мамае и при Тохтамыше, в ней не было устойчивости. Тохтамыш, свергнув Мамая, не удержался в Орде до конца своей жизни.

Тохтамыш, при всем своем могуществе, был только ставленник Тимура и его подручный. Но очень скоро он стал себя держать совершенно независимо и даже заносчиво по отношению к Тимуру [117] Тохтамыш был монгол и потомок Чингисхана; Тимур – турок, знатного, но не владельческого рода. . Это обстоятельство и погубило Тохтамыша. В 1387 году Тохтамыш перешел за Кавказ и разграбил Тавриз, однако был затем выбит оттуда. В 1391 году Тохтамыш попробовал напасть на Тимура со стороны Яика, но Тимур загнал его в Сибирь. Тимур не стал преследовать бежавшего Тохтамыша [118] Этим Тимур показал лишний раз, что у него не было железной последовательности и настойчивости Чингисхана. . Через несколько лет Тохтамыш опять пошел на Тимура. На этот раз Тимур совершенно разгромил Тохтамышево войско, разграбил Сарай и посадил в Золотой Орде послушного себе хана Темир-Кутлуя (фактически правил Ордой старый и опытный князь Едигей) [119] Темир-Кутлуй был, так же как и Тохтамыш, потомок Чингисхана. . Тохтамыш бежал к своему союзнику – литовскому князю (1395).

Разгромив Тохтамыша, Тимур предполагал разгромить также и Тохтамышева данника – великого князя московского. Тимур пошел на Русь, взял город Елец и опустошил его окрестности. Московский князь Василий Дмитриевич собрал большое войско и стал на границах Московского княжества, на берегах Оки, приготовившись отразить нападение. Это был исторический момент, чрезвычайно ответственный и напряженный. На Руси, несомненно, происходил в это время громадный религиозный подъем – не меньший, чем перед Куликовской битвой. Чтобы укрепить настроение москвичей, в Москву из Владимира на праздник Успения Божией Матери по распоряжению великого князя Василия и митрополита Киприана перенесена была чудотворная икона Божией Матери (которую в XII веке перенес во Владимир из Киева Андрей Боголюбский). Когда Владимирская икона приближалась к Москве, на сретение ее вышел митрополит Киприан с духовенством и старым князем Владимиром Андреевичем «и множество народа со псалмы и песнями… молящеся со слезами, дабы избавил Господь Бог и пречистая Его Мати от нашествия Темир-Аксака царя землю нашу и град наш». В этот же день Тимур повернул из Рязанской земли на юг. Русь была спасена. Предание говорит, что Тимур видел во сне грозную «Жену в багряных ризах со множеством воинства», запретившую ему входить в пределы русской земли. Обедневшее Русское княжество мало представляло интереса для Тимура. Он спешил закончить тяготивший его северный поход, чтобы устремиться в противоположную сторону. Вскоре по возвращении из русского похода Тимур двинулся на Индию (1398). Индийский поход Тимура был прежде всего грабительским нашествием, которое доставило Тимуру большие материальные средства.

Литовское княжество при Гедимине и при Ольгерде принимало все более русский характер. К концу Ольгердова княжения девять десятых всех земель государства было занято православно-русским населением. Если бы литовские князья окончательно приняли православие, то, по всей вероятности, им удалось бы создать из своего княжества того типа национальное русское государство, в которое постепенно превращалась Москва. Однако чисто литовская партия не могла примириться с такой перспективой. Принятие православия, кроме того, представляло для литовских князей опасность церковного подчинения митрополиту, сидевшему во враждебной Москве [120] Почему литовские князья и стремились все время установить особую митрополию для Западной Руси. . И если уж литовская партия соглашалась на принятие христианства, то во всяком случае не от православной Москвы, а от латинской Польши. Случай к тому скоро представился. В 1382 году умер польский король Людовик (венгерский), оставив малолетнюю дочь Ядвигу. Польские и литовские государственные люди придумали хитрый план: выдать Ядвигу замуж за Ягайлу и, предоставив Ягайле польский трон, присоединить Великое княжество Литовское к короне Польской. При этом Ягайла должен был сам принять латинство и крестить в латинскую веру всех литовцев-язычников. Выгоды такого соединения казались весьма значительными. Польша держала Галич, Литва – Волынь, между Польшей и Литвой шла борьба за всю эту «Малую Русь» (см. выше § 52); эта борьба должна была прекратиться с объединением Польши и Литвы. Далее, Польше и Литве было выгодно объединить свои силы против немцев Тевтонского ордена, стремившихся отрезать от Балтийского моря и Польшу, и Литву.