Коллектив авторов - Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

Как бы то ни было, неприятие значительной частью населения коммунистической власти как явно навязанной извне, балансирование общества в течение ряда лет на грани гражданской войны предопределили более компромиссный, нежели в других странах Восточной Европы, характер коммунистической диктатуры в Польше, где так и не удалось провести коллективизацию земельной собственности, поколебать позиции католической церкви в идеологической сфере, установить монополию марксизма в системе образования, в том числе в университетах. Идеологическое брожение поначалу проявилось в возникновении реформаторских тенденций в рамках правящей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) — уже на январском пленуме 1955 г. звучала критика прежней экономической политики и нарушений законности. В декабре 1954 г., после более чем трехлетнего пребывания в заключении, вышел на свободу бывший партийный лидер В. Гомулка, сторонник поисков специфического польского пути к социализму. Вместе с тем вплоть до октября 1956 г. силовые структуры в Польше (армия, органы безопасности, в меньшей степени органы МВД) продолжали жестко контролироваться Москвой посредством развитого института советников и путем непосредственного внедрения в соответствующие службы ПНР, начиная с самых верхов, генералов и офицеров из числа бывших граждан СССР, как правило, польского происхождения. Самым влиятельным из них был Маршал Советского Союза и Польши К.К. Рокоссовский, в 1949-1956 гг. министр национальной обороны ПНР и член Политбюро.

В других странах восточноевропейского блока, несмотря на большие экономические трудности, в 1953-1955 гг. внутриполитическая ситуация оставалась более стабильной. Правящие коммунистические режимы продолжали твердо удерживать власть, почти не проявилось симптомов оттепели в сфере идеологии и культуры. В Чехословакии, обладавшей традициями гражданского общества и демократической политической культуры, укрепившимися в межвоенный период при президентстве Т.Г. Масарика и Э. Бенеша, в оппозиционных коммунистическому режиму кругах доминировали настроения выжидания. Несмотря на значительные структурные сдвиги в промышленности (связанные с переориентацией внешнеэкономических связей на Восток), в чешских землях продолжал сохраняться довольно высокий для советской сферы влияния уровень жизни, что не способствовало радикализации оппозиционных настроений. В 1955 г. чехословацкое общество смогло даже принять установление в Праге самого большого в мире памятника Сталину. Не меняла сути дела не прекращавшаяся в высших эшелонах власти острая внутрипартийная борьба (соперничество между А. Новотным и А. Запотоцким после смерти К. Готвальда в марте 1953 г.; судебный процесс по делу так называемых словацких националистов, на котором обвиняемые, включая Г. Гусака, были приговорены к длительным срокам тюремного заключения).

В менее развитых Румынии и Болгарии, где коллективизация и индустриализация, проводимые в соответствии с советскими моделями, лишь усиливали бедственное положение основной массы населения, монополия коммунистической власти с ее репрессивным механизмом также не дала еще той трещины, которую смогли бы заполнить внесистемные политические образования. В Болгарии внутриполитическое противоборство привело в 1954 г. к смещению В. Червенкова с должности первого секретаря ЦК БКП. В соседней Румынии эта борьба принимала не менее острые формы, чем при жизни И.В. Сталина. Так, видный деятель румынской компартии Л. Патрашкану, арестованный еще в 1948 г., был казнен в 1954 г. Не видя слишком серьезной угрозы коммунистической власти в Чехословакии, Румынии, Болгарии, Албании и не чувствуя большой обеспокоенности в связи с возможным ослаблением советского влияния в этих странах, руководство СССР в это время уже, как правило, отстранялось от активного вмешательства во внутрипартийные распри.

Признавая ялтинско-потсдамские договоренности о разделе послевоенной Европы, США и их союзники неизменно воспринимали Польшу, Чехословакию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Албанию как страны, относящиеся к сфере влияния СССР. Вместе с тем с самого начала холодной войны в стратегических планах США не упускалась из виду сверхзадача десоветизации этих стран (в первую очередь Чехословакии, Польши и Венгрии), присоединения их к западному миру в целях ослабления экспансионистской угрозы с Востока. В качестве программы-минимум выдвигалась «титоизация» восточноевропейских государств, т.е. установление в них неконтролируемых Москвой коммунистических режимов по образцу югославского. Усилия, направленные на решение этих задач, включали целый набор методов политического, экономического и психологического давления. Если при президенте Г. Трумэне большое значение придавалось экономическим и торговым ограничениям для создания перманентных трудностей в экономике стран-сателлитов СССР и ослабления их промышленного и особенно военного потенциала, то республиканская администрация Д. Эйзенхауэра, занимавшего Белый дом с января 1953 г., отдавала предпочтение методам пропагандистского, психологического воздействия, уделяя главное внимание деятельности радиостанции «Свободная Европа» и эмигрантских организаций и т.д. На смену прежней доктрине «сдерживания» коммунизма приходит сформулированная при непосредственном участии нового госсекретаря Дж. Ф. Даллеса доктрина «освобождения» порабощенных под «игом коммунизма» или «русской тирании» народов Восточной Европы, провозглашавшая право США и западного сообщества на более активную, динамичную, наступательную политику в Восточной Европе. Сами ялтинские соглашения зачастую расценивались как неоправданная уступка мировому коммунизму, но при решении задач по их возможному пересмотру отдавалось предпочтение мирным методам. По справедливому замечанию Г. Киссинджера, «на практике даллесовская теория “освобождения” была лишь попыткой заставить Москву платить более дорогую цену за усилия по консолидации собственных завоеваний, не увеличивая при этом риск для Соединенных Штатов». Тем не менее «освободительная» риторика серьезно воспринималась в Москве, рассматриваясь в контексте усиления позиций США и их союзников вследствие включения ФРГ в НАТО в 1955 г. Реакцией на расширение НАТО явилось подписание в мае 1955 г. Варшавского договора, юридически оформившего уже фактически складывавшийся начиная с 1948-1949 гг. военный блок восточноевропейских государств под эгидой СССР.

Острые межблоковые разногласия по целому ряду принципиальных проблем (германский вопрос, проблемы европейской безопасности), как и очевидное стремление США добиться ослабления тотального контроля СССР над Восточной Европой, не воспрепятствовали налаживанию диалога между Западом и Востоком. При этом США проявили определенную готовность принять во внимание интересы безопасности СССР, отказавшись от планов дальнейшего расширения НАТО. Определенные надежды на результативность переговорного процесса вселяло подписание в мае 1955 г. Государственного договора о восстановлении независимой и демократической Австрии, в соответствии с которым советские войска были выведены из Восточной Австрии в обмен на гарантии австрийского нейтралитета. В июле 1955 г. на Женевском совещании глав государств и правительств «Большой четверки» (первом после 1945 г.) Дж.Ф. Даллес затронул вопрос о проведении свободных выборов в странах Восточной Европы. Однако обрисованная им перспектива «финляндизации» этих стран была с ходу отвергнута советской делегацией. Подписание договора о восстановлении суверенитета Австрии аннулировало юридические основы для пребывания советских войск в Венгрии и Румынии, численность которых в Венгрии вместе с тем возросла, поскольку немалая доля выведенных из Австрии частей была переведена в соседнюю страну (требование их вывода стало одним из главных в программе зародившегося в 1956 г. оппозиционного движения).