Александр Зданович - Польский крест советской контрразведки [Польская линия в работе ВЧК-НКВД 1918-1938]

Польская пресса целенаправленно работала над демонизацией руководства СССР, настойчиво вбивала в умы поляков мысль о подготовке Красной армии к броску на Запад. Практически ежедневно в центральных и местных газетах появлялись публикации о подрывных действиях со стороны советского государства и Коминтерна.

Польское руководство стремилось проводить политику «равного удаления» от Москвы и Берлина, поэтому маневрировало, несколько приближаясь то к одной, то к другой стороне в зависимости от обострения обстановки на восточной или западной границе. А отсюда в руководящих кругах СССР рождались обоснованные подозрения относительно возможного плана Польши развязать военные действия против нашей страны. Дипломатические маневры оценивались лишь как прикрытие реальных замыслов.

Чтобы вовремя определить «критическую точку» напряжения во взаимоотношениях с СССР и Германией, польское правительство стремилось иметь как можно больше реальной политической, военной и экономической информации, направляя острие своих спецслужб на Красную армию и флот, на советскую оборонную промышленность и транспорт.

Сказанное здесь с полным основанием можно отнести и к СССР. К примеру, чего только стоила добытая советскими спецслужбами информация о действиях польской разведки по созданию и руководству так называемым «прометейским» движением, нацеленным на развитие сепаратистских организаций в СССР с целью развала нашего государства. В «прометейских» структурах, действовавших под контролем и при финансовой подпитке со стороны польской разведки, большинство составляли националистически настроенные эмигранты из Украины, Белоруссии, Северного Кавказа и Закавказья [393] Былинин В.К., Зданович А.А., Коротаев В.И. Организация «Прометей» и «прометеевское» движение в планах польской разведки по развалу России/СССР. — Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 3. М., 2007. С. 318–414. . Обо всем этом читатель подробно узнает из прилагаемой к монографии специальной статьи.

Несмотря на возможные возражения некоторых историков спецслужб, нацеленных только на прославление своих структур, рискнем предположить, что именно недостаточно эффективная работа разведывательных служб по добыванию необходимой принимающим решения инстанциям информации и вполне успешная деятельность контрразведок порождали взаимные страхи. Это относится и к Польше, и к Советскому Союзу. В 1920-1930-е гг. провалов в агентурно-оперативной работе было немало у нас, и у поляков.

Таким образом, можно уверенно говорить о настойчивом формировании на протяжении всего межвоенного периода образа врага с обеих сторон — как в Польше, так и в СССР. Взаимные страхи перед очевидной, казалось бы, подготовкой агрессии с неизбежностью приводили к усилению разведывательно-подрывной и контрразведывательной деятельности двух соседних государств.

После заключения перемирия с советскими республиками и начала вслед за этим (в сентябре 1920 г.) процесса мирных переговоров в Риге руководство польских вооруженных сил продумывало варианты реорганизации своих спецслужб: разведки, контрразведки и политической полиции. Было понятно, что границы — это не фронтовая линия, которая менялась в зависимости от военных успехов одной или другой стороны и зачастую прерывалась на разных участках, создавая бреши, позволяя противнику проникать в тыл своих войск. Что уж говорить в этой ситуации о неприятельских шпионах и диверсантах. В новых условиях возникала необходимость создавать пограничную охрану и организовывать агентурную сеть в прикордонье с целью выявления попыток нелегального проникновения разведчиков и контрабандистов с сопредельной стороны в пограничную зону и далее — в глубь страны. Высшему государственному руководству Польши предстояло принимать решения об организации дипломатических, консульских и торговых представительств в столице РСФСР и некоторых крупных городах Белоруссии и Украины. Остро стоял вопрос репатриации польских граждан, реэвакуации культурных ценностей и некоторых промышленных объектов. Для этих целей требовалось направлять соответствующие комиссии на территорию бывшего военного противника, устанавливать связи со многими государственными и общественными организациями, вовлекать в процесс взаимодействия многих советских граждан. Приходилось учитывать и факт заключения в 1920 г. мирных договоров РСФСР с Финляндией, Эстонией, Латвией и Литвой. Практически все эти обстоятельства влияли также и на дальнейшие действия с нашей стороны.

Как известно, 12 октября 1920 г. в Риге был подписан «Договор о перемирии и прелиминарных условиях мира между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей — с другой». После достаточно трудных переговоров 18 марта 1921 г. там же, в Риге, состоялось подписание уже мирного договора, положившего конец войне между Польшей и советскими республиками (Россией, Белоруссией и Украиной). Российский историк Г.Ф. Матвеев вполне справедливо заметил, что на восточном проекте Пилсудского был поставлен жирный крест. Польша получила общую границу не с союзными ей Литовско-Белорусской и Украинской республиками, а с БССР, УССР и Литвой с их территориальными претензиями к соседу. Кроме того, в составе Польши оказались территории, населенные миллионами украинцев и белорусов, не желавших быть ассимилированными [394] Матвеев Г.Ф. Начало. — Белые пятна — черные пятна. С. 41. .

В связи с переговорами в Риге отмечу один небезынтересный факт. Делегация советских республик состояла из 44 человек, в то время как польская насчитывала первоначально 57, а затем 80 членов и разного рода консультантов [395] Екабсонс Э. Польско-советские мирные переговоры в Риге. Взгляд из Латвии. — Забытый мир. Рижский договор 1921 года: интерпретации и споры. М., 2014. С.179, 270–271. . Как следует из отчета руководителя латвийской политической полиции В. Алпса от 18 января 1921 г., вместе с польской делегацией приехала большая группа жандармов. «Изначально они пытались, — писал он, — получить информацию через латвийскую политическую полицию, которой было сложно отказать полякам, учитывая дружеские взаимоотношения. Однако вскоре стало ясно, что сотрудники польской жандармерии на этом не остановятся. Они начали работать самостоятельно, пользуясь услугами находившегося в тот момент в отпуске сотрудника политической полиции Вацвагарса… Деятельность польской жандармерии в Латвии начала приносить вред государственным интересам, поскольку поляки начали устанавливать прямые контакты с представителями большевистской России, не ставя при этом в известность политическую полицию Латвии… они провоцировали различные события, нацеленные на ухудшение латвийско-российских и даже латвийско-эстонских отношений…» [396] Там же. С. 281. .