Андрей Худяков - В.Грабин и мастера пушечного дела

Возьмите Валентина Николаевича Лубяко — цена ему гривенник, а выдает себя за рубль. Вконец извел нашего Горшкова. Сам установил последний срок подачи деталей для затвора, а слово не держит. Сверх того уже прошло три дня, а деталей нет!..

— Может быть, вы об этом напишете в нашу газету?…

— Это для меня не составляет труда. Но я не пойду на такой шаг. Выглядеть просителем у бездельников не желаю. Их нужно громить коллективно по всему фронту. Ныне после обеда сам пошел к Лубяко. И что же? Рабочие трудятся, а их начальник со своим распредмастером никак не могут вничью свести партию шахмат…

«Товарищ Лубяко, — говорю ему, — скажите честно, до каких пор вы будете нас резать без ножа?» Стою перед ним, как солдат в строю, а он даже локтей не оторвал от стола с шахматной доской. «Пора бы и совесть знать! Вы же еще на прошлой неделе обещали директору по затвору Ф-22 закрыть программу?»

«Сейчас посмотрим»… Пошли в цех к токарю. Тот сказал, что для бойка на складе завода нет нужной марки стали.

«Видите», — говорит мне Лубяко и спокойно смотрит в глаза. И представьте, не краснеет. Я ему: «Нет стали — достаньте». А он: «У меня крутятся не только ваши детали!.. У меня под завязку программа по «ретурбентам»… И бегать по складам я не обязан. Вы берите за галстук не меня, а всеми уважаемого Максимовича. Он, кажется, главный по снабжению?» Ну и ор-ел!

Грабин умолк. Около клуба ИТР нас обогнал Лубяко и его дружок. Они по-мальчишески вбежали на крыльцо и прошмыгнули в бильярдную. Оттуда послышались голоса болельщиков и стук костяных шаров.

— Меня, если хотите знать, — вновь заговорил Василий Гаврилович, — больше всего тревожит не безалаберность на заводе. С ней мы так или иначе справимся. Опытные образцы Ф-22 будут изготовлены в срок. Нас может подсечь другое. Я не допускаю, что маршалу Тухачевскому неизвестно о проекте новой пушки. Пребывая на заводе, он ни разу не проявил к ней интереса…

В конце первой декады мая, ранним утром 76-мм дивизионная пушка Ф-22 оповестила стрельбой рабочий поселок о своем рождении. Начались заводские испытания на полигоне.

На столе цеховой конторки увядающий, но не потерявший своей прелести, букет сирени. Сюда его принесли девушки из хозяйственного цеха. Они красили и прихорашивали новорожденных сестер — пушки Ф-22.

Одну со складывающимися станинами, как и полууниверсальную Ф-20, они покрасили в защитный цвет — зеленый, другую с цельными станинами — в желтый. Последняя особенно броско выглядела на солнце. Элегантностью и непривычным цветом она сразу привлекла внимание. Люди дали ей ласковое имя «желтенькая».

Пушки конструкции КБ нашего завода оказались легче полууниверсальной с той же мощностью на триста пятьдесят килограмм.

Они уже накрыты брезентом. И может быть, завтра по телефонному звонку под вооруженной охраной отбудут на смотрины в Москву. И там, где-то в лесах Подмосковья, их покажут правительству и армейской комиссии. На этот смотр будут представлены орудия из Ленинграда и других мест. Молодому Грабину придется противостоять ветеранам, большим знатокам артиллерийского дела. Естественно, коллективы конструкторов и на Волге, и на Неве, и в Подмосковье ждут только своей удачи.

Утро. В опытном цехе работают станки — два револьверных, строгальный и фрезерный. Без пушек в опытном пусто.

Иван Андреевич Горшков веселый и беззаботный. Таким давно я его не видел. Крутые плечи аккуратно облегала под широким ремнем военная гимнастерка. Хотя она и не сохранила красно-эмалевых «кирпичиков», их неизгладимый след остался на выгоревших черных петлицах. Полугалифе еще хранили стрелку, сапоги начищены по-парадному. Лицо его чисто выбрито. В бесцветных глазах, всегда чем-то утомленных, ныне мелькали искорки детской игривости.

— Проходи, проходи…

Мы сели за крепко сбитый некрашеный стол. За окнами цеха шихтовый двор. Там ритмично ухало падающее с высоты пятиэтажного дома чугунное крошило. Гремел и визжал железный скрап.

— У Василия Гавриловича в Москве ситуация, как у Дмитрия Донского на Куликовом поле в начале битвы. Но он не унывает и держится молодцом. Днями все решится в Кремле.

— Рассказывайте, рассказывайте подробнее.

— Во время смотра близко у наших пушек быть не пришлось. Но на позицию ставил орудия я. На правом фланге первой стояла универсальная 76-миллиметровая пушка «Красного путиловца» КБ Ивана Абрамовича Маханова. За ней в строгом ряду наши полууниверсальная Ф-20 и обе дивизионные пушки Ф-22. Далее встала полууниверсальная дивизионная 76-миллиметровая пушка К-25 КБ Владимира Николаевича Сидоренко, изготовленная по переработанным чертежам шведской фирмы «Бофорс».

Сначала распорядитель подготовки и демонстрации новых образцов артиллерии комдив Дроздов не разрешил мне ставить на позицию «желтенькую». Она оставалась в сарае. Приехал Василий Гаврилович. Я доложил ему о сложившейся обстановке. Он тут же лично обратился к Дроздову. Тот ответил ему: «Ваших пушек и так две, вполне достаточно».

На следующий день приехал комдив Ефимов, начальник Артиллерийского управления. И он, выслушав просьбу Василия Гавриловича, тоже отказал. Что делать? Накануне смотра на полигон прибыл Тухачевский. Василий Гаврилович к нему. Тот выслушал просьбу и тоже отказал. Грабин решил рискнуть. Он спокойно, но твердо сказал маршалу: «При докладе руководителям партии и правительства я скажу, что нашу пушку закрыли в сарае и все мои просьбы, вплоть до обращения к вам, не привели к положительному результату». «Так и скажете?» — спросил Тухачевский. «Да, так и скажу». «Хорошо, мы поставим вашу третью пушку, но стрелять из нее не будем».

С помощью красноармейцев «желтенькую» быстро выкатили на позицию.

— Какие же вы молодцы! Хочется крикнуть: «Ура!»

— Давайте лучше помолчим. Об этом неприятном случае Василий Гаврилович просил сказать только тебе и больше никому. Ты хорошо понимаешь, почему?

После проверки готовности новых орудий и красноармейских расчетов Тухачевский пригласил Грабина и Магдасеева, тоже начальника КБ, поехать к нему на дачу в Покровское-Стрешнево.

На другой день 14 июня вся обслуга — конструкторы и рабочие — наскоро позавтракали в служебном помещении полигона и побежали в свой сарай. Смотрим через открытую дверь. Ждем правительство. Время тянется медленно. Напряжение нарастает. Первое, что я увидел — по полю полигона идут Маханов, наш Василий Гаврилович и Сидоренко. Они встали около своих орудий. Значит, вот-вот прибудут гости. Так и есть. На лужок выехали автомашины, остановились. Пока не различишь, кто приехал.

От толпы первым отделился Ворошилов, несколько позади от него Сталин в сером летнем пальто, в фуражке и сапогах. Рядом с ним молча шагал Молотов в темном пальто и шляпе. Чуть поодаль от них шел Орджоникидзе в фуражке защитного цвета с красной звездой и в сапогах. Почти рядом с ним так же независимо шагал Межлаук в серой шляпе и в сером летнем пальто. С ними гражданские и военные люди, в том числе Тухачевский и Буденный. Все шли спокойно, молча.