Андрей Худяков - В.Грабин и мастера пушечного дела

Все сотрудники ходили в приподнятом настроении — успехи на фронтах грели душу, придавали сил, укрепляли надежду на скорый конец войне. Но особенно счастливыми и радостными были наши «моряки». Так в обиходе называли сотрудников конструкторского отдела морских вооружений (КОМВ). Их можно понять. В этом отделе после многоэтапной эвакуации были собраны виднейшие специалисты двух ленинградских КБ, профессионалы высочайшего класса. Свое пребывание в Подлипках они считали временным и не без основания надеялись вернуться в родной город на Неве. Забегая вперед, следует сказать, что так и случилось. Первоначально в Ленинграде создали филиал ЦАКБ под руководством И. И. Иванова, который через некоторое время оформился в самостоятельное морское КБ. Этому во многом способствовал наш генерал, который с пониманием относился к запросам «моряков» и их стремлению создать самостоятельную организацию. Характерный штрих — планы ЦАКБ по приказу Василия Гавриловича составлялись из двух направлений: разработок собственно «грабинского» коллектива и тематики КОМВ, а разработка образцов морских вооружений, в отличие от «грабинской фирмы», получила свой индекс «СМ».

Весь февраль на ленинградском полигоне продолжались испытания четырех 100-мм орудий из опытной серии. Они шли по плану, и ничто не предвещало крупных неприятностей. И вдруг 24 февраля пришло сообщение, что у пушки № 1, выпущенной заводом «Большевик», на 89-м выстреле при рутинном ведении огня на кучность оторвало тыльную часть казенника. Такого давно не случалось! Хорошо, что обошлось без жертв в орудийном расчете. Обломок угодил в стенку одного из строений на полигоне. Нужно ли говорить о реакции на этот случай в ЦАКБ?

Грабин приказал немедленно проверить расчеты на прочность всех командных деталей, и особенно связанный с зоной разрыва. Причина разрушения тыльной части казенника была непонятна, поскольку опытный образец, по документации которого этот казенник изготовлен, уже выдержал значительное количество выстрелов и замечаний по прочности не было. Металлографический анализ не показал отклонений в марке и структуре металла. Проведенный перерасчет подтвердил четырехкратный запас прочности. Василий Гаврилович со свойственной ему методичностью лично все перепроверил и пришел к выводу, что на заводе нарушили требования технической документации. Но директор завода А. И. Захарьин аргументированно отклонил эту претензию. Казалось, круг замкнулся.

Пока суть да дело, чтобы не терять время, Грабин дал задание ведущему конструктору А. Е. Хворостину увеличить толщину стенок казенника и подобрать другую марку стали. Однако вскоре на заводе нашли причину происшествия.

Хворостин, ходивший темнее тучи, повеселел. При встрече он объяснил мне:

— В конце концов выяснилось вот что. После станочной обработки рабочие вручную производили доводку, что привело к появлению в казеннике зон концентрации напряжений в углах затворного гнезда.

— Как я понял, теперь казенник усиливать не надо?

— Правильно. В чертежи мы внесли требование обязательного соблюдения радиуса в зоне сопряжения плоскостей. Проблема казенника отпала сама собой. Окончательно решен вопрос с дульным тормозом. Наш генерал согласился на его изготовление литьем из высококачественной стали марки «БРО». Испытания стрельбой «дульник» выдержал. Теперь будем готовиться к войсковым испытаниям. Вышли на финишную прямую.

Карие глаза горят, на губах сдержанная улыбка. Немного подрезанный непокорный чуб волос придавал лицу Хворостина юношеское независимое выражение. В коричневой пилотской тужурке — подарке наркома — Александр Евгеньевич выглядел богатырски мощно. Лицом и статностью он напоминал моего земляка Валерия Чкалова. От избытка силы его движения замедленны. Из-за большого роста по привычке нагибает голову, чтобы не удариться о дверной переплет.

— Это очень хорошо, — не удержался я.

— Зато и досталось нам, конструкторам! Помните первые месяцы зимы на подмосковной земле? Ноги к подошвам ботинок примерзали. Не знаю, в чем тогда душа держалась, когда я с утра до поздней ночи танцевал у кульмана! Теперь все видят в БС-3 много нового и необычного. В работе над ней всегда чувствовал поддержку Василия Гавриловича.

— А как вы расцениваете «перепалку в верхах», которая недавно вновь произошла между Грабиным и Малышевым? Будто Василий Гаврилович в сердцах повторил свое мнение: «Ваши танки — повозки для наших пушек»?

— Наверное, нарком танковой промышленности оскорбительно задел самолюбие нашего главного конструктора. Я с Василием Гавриловичем согласен, хотя и признаю танк как боевую машину-крепость! Этот факт отрицать тоже нельзя. Пушка хотя неизмеримо меньше танка, но и относиться к ней неуважительно тоже несправедливо.

— Вы правы, Александр Евгеньевич! На днях на совещании в МК ВКП(б) один товарищ, родом из-под Казани, с гордостью рассказывал мне о своем земляке Герое Советского Союза, командире танка KB лейтенанте Семене Васильевиче Коновалове. KB вооружен нашей 76-миллиметровой пушкой Ф-32. Так вот этот Коновалов только в одном бою вблизи хутора Нижнемитякин, во время наступления фашистов на Сталинград, уничтожил 16 вражеских танков. Из них пять KB подбил, сам находясь в недвижимом состоянии. В таком положении героический экипаж еще уничтожил 2 бронеавтомобиля и 8 автомашин с автоматчиками. А не будь у Коновалова надежной пушки, что бы тогда стало с танком?

Хворостин улыбнулся:

— Богатырь без меча, естественно, не богатырь!

— Довольно образное сравнение, Александр Евгеньевич, — заметил я.

— И коли мы начали говорить сравнениями, то сейчас танкисты получат в руки не просто меч, а меч-кладенец. Наша пушка ЗИС-С-53, которой вооружают средние танки Т-34–85, поражает тяжелые «тигры» и «пантеры» с дистанции 600–1000 метров. А раньше поражающий огонь «тридцатьчетверок» с 76-миллиметровой пушкой составлял в среднем только 500 метров. Как видите, у богатыря рука стала длиннее, а кулак увесистее. Ну, мне пора.

Мы дружески обнялись.

Вчера начались войсковые испытания батареи из четырех пушек С-3, изготовленных серийно на заводе «Большевик» согласно директиве командующего артиллерией Красной Армии Главного маршала артиллерии Н. Н. Воронова. Они проводились в Гороховецком учебном артиллерийском лагере. Отличительной особенностью испытаний было то, что программа предусматривала натурные стрельбы по трофейной бронетехнике — по тяжелому танку T-VI «тигр» и штурмовому орудию «фердинанд».

Орудийные расчеты опытной батареи скомплектовали из личного состава учебного артполка, на изучение новой техники им отвели всего три дня. Это обстоятельство несколько настораживало. Смогут ли эти артиллеристы при столь коротком обучении показать расчетную скорострельность — важнейший компонент оценки противотанковой пушки? Представителем ЦАКБ на войсковые испытания Грабин направил начальника отдела Константина Константиновича Ренне.