Андрей Худяков - В.Грабин и мастера пушечного дела

Наше ЦАКБ получило статус научно-исследовательского института, название которого затем несколько раз менялось: НИИАВ, НИИ-58, ЦНИИ-58. Первое изделие института — стекольно-делательная машина типа «Фурко», установленная и отлаженная на Саратовском заводе, показала высокую производительность — 500 квадратных метров стекла в смену. Скоро будут отправлены еще три машины. Нас — старых цекабистов — все это радовало и вдохновляло. Окна ремонтируемых, тем более вновь построенных домов, без стекол — как люди без глаз, слепы и безжизненны. А сколько стекла нужно разрушенным городам и селам, встающим из пепла после войны!

Над мирной продукцией шефствует такой мастер проектирования артиллерии, как К. К. Ренне. Методом параллельной работы конструкторы и технологи в самый короткий срок создали станок-штамп карусельного типа для изготовления силикатного кирпича. Эти станки сделаны на нашем опытном производстве, затем смонтированы и отлажены нашими инженерами на Люберецком кирпичном заводе Московской области. Производительность одного станка — 3200 штук кирпича в час, что значительно выше стоявших ранее импортных машин. После модернизации они пошли в большую серию. Новым станком с маркой ЦАКБ были оснащены многие кирпичные заводы страны.

За счет изготовления мирной продукции НИИ-58 до некоторой степени улучшило свое экономическое положение, что позволило создать новые лабораторные стенды для нужд как оборонной, так и гражданской продукции.

Василий Гаврилович Грабин, обеспокоенный судьбой института и его перспективой, попытался удержать его на былой технической высоте. Он предпринял попытку спроектировать и изготовить мощные орудия более высокого уровня, чем те, которые имела Красная Армия в Великую Отечественную войну. Это «Трипекс» — на одном лафете три сменных ствола калибра: 152, 180 и 280 мм. Это «Дуплекс» — на одном лафете два сменных ствола калибра: 210 и 305 мм. «Триплекс» вел инженер-конструктор Черкасов, а «Дуплекс» — инженеры-конструкторы Санкин и Дребезгов.

Опытные образцы были изготовлены и успешно прошли испытания. Орудия на мощных автомобильных колесах с торсионным подрессориванием обладали мягким ходом, высокой проходимостью и маневренностью. Одна батарея «Триплексов» была продемонстрирована на Красной площади во время парада. Однако новые образцы современной артиллерии на вооружение Советской Армии не приняли.

Василий Гаврилович позвонил мне по телефону и предложил пройти с ним на цеховой двор, чтобы посмотреть кабелеукладчик. Эта машина — комплекс мощного трактора с катушкой для кабеля, с пустотелым стальным ножом, в виде птичьего клюва — легко распарывала и раскрывала землю, оставляя траншею шириной 25 и глубиной 40–45 сантиметров. Двигаясь, она одновременно укладывала кабель в щель и тут же аккуратно заделывала его потревоженным грунтом.

…Позже, уже находясь на пенсии, перебирая в памяти все задумки, как-то к слову, Василий Гаврилович с некоторой гордостью сказал:

— Кабелеукладчик КБ Матвея Борисовича Гендлера прокладывал кабель в Москве, а затем прошел от Балтики до берегов Тихого океана, освободил от службы все телефонные столбы вдоль Сибирской железной дороги, упрятав кабель в землю.

Завершились испытания на танке Т-34 спаренной 57-мм зенитной автоматической пушки С-61. Ее назначение — защищать танковые и моторизованные части в походе от авиации противника. В период создания этой пушки многие специалисты в ГАУ утверждали, что такую мощную зенитную «спарку» создать невозможно. Однако она была создана и пошла в серию. За высокое конструкторское мастерство и качество нового орудия были удостоены Сталинской премии 1-й степени В. Г. Грабин, М. М. Розенберг, Л. А. Локтев и П. Ф. Муравьев.

Министерство оборонной промышленности, несмотря на столь серьезные достижения НИИ-58 (ЦАКБ) в области зенитного автоматического вооружения и успешные разработки по стабилизации в пространстве танковых пушек во время движения боевых машин по пересеченной местности, продолжало безразлично относиться к жизни орденоносного коллектива. Более того, министерство поручало НИИ-58 разработку множества мелких тем для ведомственных нужд. Ко всем просьбам В. Г. Грабина — помочь коллективу института — руководство оставалось глухо… Тогда Василий Гаврилович по давней дружбе обратился к довоенному наркому вооружения — Льву Борисовичу Ванникову, который занимал высокий пост в атомной промышленности. При его содействии правительство СССР поручило НИИ-58 спроектировать и изготовить для Физико-энергетического института в городе Обнинске реактор на быстрых нейтронах с жидкометаллическим теплоносителем, не имевший аналогов. Реактор БН-5 имел тепловую мощность 5000 киловатт. Научным консультантом НИИ-58 назначили известного физика, члена-корреспондента АН СССР Александра Ильича Лейпунского.

Институт сразу ожил. Надо было видеть расчетчиков, конструкторов и технологов, лица которых вновь загорелись огнем творчества. Все работы по реактору были выполнены в назначенный срок. За высокий класс разработки реактора институту была выдана единовременная премия в полмиллиона рублей. Через некоторое время конструктора автоматического оружия Валентина Федоровича Козлова за работу по созданию реактора в числе других разработчиков удостоили Ленинской премии.

Плодотворное сотрудничество НИИ-58 с Лейпунским побудило Ванникова предложить Грабину вообще перейти из Министерства оборонной промышленности в Министерство среднего машиностроения. Генерал согласился. Вырисовывалась большая перспектива и интересная работа. Мы ждали решения правительства, пожалуй, с тем же нетерпением, как в 1942 году, когда решалась судьба ЦАКБ — быть ему или не быть.

Дождались. Но получилось все не так, как нам думалось. Давний недруг Василия Гавриловича — Вячеслав Александрович Малышев, заместитель председателя Совета Министров — своей подписью все поставил с ног на голову. Не посчитавшись с желанием Ванникова и Грабина и даже не поговорив с ними, он назначил директором НИИ-58 академика Анатолия Петровича Александрова. Грабину же в бывшем его институте предоставили небольшое КБ. Пожалуй, сильнее удара по самолюбию человека, очень уважаемого в самых высоких сферах государства, вряд ли можно было придумать. Не стало около него творческого кипения, которым он жил десятки лет. Теперь его рабочее место — за газетным столиком в кабинете К. К. Ренне.

К отверженному руководителю заходили, рискуя своим положением, только самые близкие друзья. Как бы Василий Гаврилович при встрече с нами ни прятал раненую гордость в теплой улыбке или шутке, но давно знавшие его хорошо видели — это ему плохо удается.